Robbie Williams: Откровение

«Работать с Гаем — это здорово, это бесит, это приятно, мило, обогащает, сводит с ума, это глупо, чудесно. В общем — все сразу».

«Мне Гай всегда был эдаким старшим наставником. Мы в жизни в одинаковом положении — оба отцы, семейные, оба с эго, а эго наши постоянно кто-то ранит, и мы лечим эти раненые эго тем, что пишем хиты. То есть все то же самое, что всегда было между мной и Гаем: мы — противоположные личности, которые отлично сочетаются».

«Между нами химия, и такая химия у меня есть только с Гаем Чемберсом. Он невероятно талантлив и невероятно глуп, и когда мы работаем, мы пишем песни невероятно глупые, помпезные и, хочу надеяться, важные для многих. То, что мы делаем с Гаем, я больше ни с кем не делаю».

«С музыкальной точки зрения этот альбом гораздо более богатая палитра — все благодаря гаевой эскцентричности и музыкальным талантам. Музыка тут немножко более сложная, потому что Гай снова в команде, а он, нафиг, сумасшедший и знает все аккорды».

«Потом мы расстались. Что тоже паттерн, повторяющийся мотив моей жизни. Я расстаюсь с людьми, долго храню злобу, и все это становится частью моей жизни. Но я всегда знал, что вернусь к работе с Гаем. Отношения ждали за кулисами, пока шел спектакль моей жизни. Сейчас я клянусь, что это сотрудничество продолжится до тех пор, пока мы физически существуем».

* * *

Февраль 2013 года

Роб в студии Гая в Лондоне. У него есть песня, которую он хочет доделать. Эту песню он собирается, только закончив, выложить бесплатно в интернет. Ему надо высказаться на одну тему, и время не терпит.

Он хватает микрофон и читает рэп поверх протяжного аккомпанемента, который сделал Гай в надежде на нежную балладу. Но это в другой раз, наверное. Сейчас у Роба другое на уме.

Он начинает: «Ну, церемония „Бритов“ была, блядь, скучна».

* * *

За два дня до того Роб посетил церемонию Brit Awards. В пустом зале O2 он успел пообщаться с группой One Direction до их приятно-раздолбайской репетиции. Кто-то описал их «кошачьей стаей» — Роб согласно кивает. «У них нет эдакого гари барлоу, который всех отчитывает. Нет гари барлоу и джейсона оранжа, которые всех строят. Похоже, что в этой группе одни марки оуэны да робби уильямсы».

У себя в гримерке он объясняет, какую хочет выкинуть шутку на сцене: предложить Лиаму Пейну благотворительный поединок на 100 тысяч фунтов призовых, в честь предложения того же от Brit Awards Лиаму Галлахеру. Но по мере обсуждения понимает, что ни смысла в этом не будет, ни желаемого эффекта. Он разочарован.

«Сейчас все слишком хорошо себя ведут, согласитесь. К безрассудству что-нибудь имеет отношение?»

«Мне кажется, нам нужно немножко… отношения, в первую очередь», — соглашается Дэвид Энтховен.

«Да уж, один штришок», — говорит Роб.

«Нам нужно нечто, — добавляет Дэвид, — каких-нибудь молодых-злых… Я в смысле вот если б я был молодым, я б таким был, сука, злым».

«Ага, обычно ж что происходит — есть какие-то движения молодежные, так? — рассуждает Роб. — А сейчас, мне кажется, полная апатия и быдло».

«С началом интернета у нас не было…» — начинает Дейв, но Роб вступает:

«Ну да, опустили все ниже плинтуса, теперь каждый уверен, что ему прославиться делать нефига. Раньше, помнишь, по телевизору выступали только люди с акцентом Домашних графств (восемь графств, окружающих Лондон, то есть люди из самого центра страны. — Прим. пер.), не было таких, на кого посмотришь и „таким хочу быть“. А сейчас вот все эти шоу „X Factor“ и реалити-шоу дают ложную надежду, что каждый может прославиться. Правда, кстати, в том, что каждый в общем мог бы. А причин, почему нет рассерженных движений, — их до хера, главное, по-моему, апатия и вот это опускание ниже плинтуса».

Несколько минут спустя он болтает с Джонни Уилкесом о том, что две недели назад ему запретили есть после теста на питание по типу крови: ветчину, свинину, морскую щуку, каштаны, ваниль, кокос, апельсины, мандарины, пшеницу, кус-кус и уксус.

«Бальзамический уксус нельзя?!» — восклицает Джонни.

«Нельзя, — отвечает он. — И вот я весь. Я наполовину человек, наполовину бальзам».

Он перечисляет, что ему можно: цыплят, баранину молодую, индейку, оленину, мясо бизона, палтус, ананасы, сливы, гранаты и бананы.

И все же есть хорошие новости.

«Могу пить виски, сливовое вино и сакэ. И это прекрасно», — саркастично заявляет он.

Джонни интересуется списком более детально. «Вот оранжевый австралийский ерш — это что?»

«Рыба такая, — отвечает Роб. — Ты с тех времен, как их Стока уехал, вообще что ль ничего нового не узнал?»

* * *

Входит некий человек и делает Олли комплимент за прическу Роба.

«Но я же их отрастил!» — ноет Роб, изображая обиду.

«Выглядишь лет на десять моложе», — говорит ему Джина.

«Ага, — отвечает он. — Но выглядел-то все-таки на шестьдесят».

Роб говорит, что на него так действует мелатонин, и это вызывает дискуссию, бывают ли кошмары от мелатонина. Роб говорит, что для него это обычное дело. «Мне так и так каждую ночь кошмары снятся. Или я кого-нибудь убиваю, или меня. С ума сойти можно».