Роберт Говард - Принцесса-рабыня (СИ)

Какое-то волнение возникло снаружи - возня, крики, угрозы и проклятия в арабском языке. Входная дверь распахнулась и бородатый турок, что охранял дверь вошел, волоча вырывающуюся жертву, чья борода ощетинилась от гнева. Он держал мешок, из которого сыпались различные безделушки и украшения.

- Я нашел этого пса в соседней камере, хозяин, - прогрохотал гвардеец. - Мне кажется, он подслушивал. Должен ли я отрубить ему голову?

- Я Али бин Насру, честный купец! - кричал араб сердито и немного испуганно. - Я хорошо известен в Кизил-Хиссаре! Я продаю товары для шахов и шейхов, и я не подслушивал. Разве я собака, чтобы шпионить за моим покровителем? Я искал великого вождя Сулейман Бея, чтобы предложить ему мои лучшие товары!

- Лучше отрезать ему язык, - прорычал Белек. - Возможно, он слышал слишком много.

- Я ничего не слышал! - вскричал Али. - Я только что пришел в замок!

- Проучите его, - отрезал Сулейман Бей в раздражении. - Должен ли я выслушивать тявканье этой шавки? Выпороть его, и если он опять придет сюда со своим хламом, раздеть и повесить за ноги на базарной площади, чтобы дети забрасывали его камнями. Кормак, мы отправимся на рассвете, и если ты обманул меня, помирись с Аллахом!

- А если ты попытаешься обмануть меня, - прорычал Кормак, - помирись с дьяволом, потому что быстро с ним встретишься.

* * *

Было уже за полночь, когда одинокая фигура спустилась осторожно по веревке вниз с наружной стены города. Торопливо пробираясь по склонам, человек достиг зарослей, где был надежно спрятан быстрый верблюда и громоздкий тюк - этот человек был не из тех, кто оставляет все свои вещи в городе, где правят турки. Безрассудно отбросив в сторону мешок, мужчина поднялся на верблюда и направился на юг.

Глава 4

Амори положил подбородок на кулак и посмотрел задумчиво на арабскую девушку, Зулейку. В последние дни он заметил, что его взгляд часто устремляется в сторону хрупкой пленницы. Его удивляло ее молчание и покорность, ибо он знал, что в какой-то момент своей жизни она занимала более высокое положение, чем рабыня. Ее манеры были не такие как у рабов; она не была ни дерзкой, ни подобострастной. Он предположил, что это итог жестокой и безжалостной школы, в которой она была сломлена, - нет, не сломлена, ибо глубоко внутри нее таилась странная сила, которая не была потревожена, или слегка потревожена, что сделало ее лишь более сговорчивой.

Она была красива - не страстной, жестокой красотой турецких женщин, которые когда-то дарили ему свою дикую любовь, но глубокой, спокойной красотой той, чья душа была выкована в жестоком пламени.

- Скажи мне, как ты стала рабыней, - в его голосе был приказ, и Зулейка сложила руки в согласие.

- Я родилась в черной войлочной палатке на юге, хозяин, и все свое детство провела в пустыне. Там все свободны - в раннем девичестве я был гордой, когда мужчины говорили, что я красива, и многие женихи приходили, чтобы добиться меня. Но затем пришли другие - люди, что ухаживают с обнаженной сталью и меня увезли.

Они продали меня турку, который вскоре устал от меня и продал персидскому работорговцу. Так я попала в дом городского купца и там трудилась, рабыня среди самых низших рабов. Мой хозяин однажды предложил мне свободу за мою любовь, но я отказалась. Мое тело было его, но мою любовь он не мог получить. Поэтому, он заставил меня выполнять самую тяжелую работу.

- Ты научилась глубокому смирению, - прокомментировал Амори.

- Благодаря плети, кандалам, пыткам и тяжелому труду я научилась этому, хозяин, - сказала она.

- Ты понимаешь, что мы хотим сделать с тобой? - спросил он прямо. Она покачала головой.

- Кормак считает, что ты похожа на принцессу Зальду, - сказал Амори. - И намеревается обмануть Сулейман Бея. Мы покажем тебя ему со стены, и как я думаю, он заплатит высокую цену за тебя. Когда мы доставим тебя к нему, это будет твой шанс. Хорошо играй свою роль, и возможно сможешь приворожить его, поэтому, когда он узнает об обмане, он не откинет тебя в сторону.

Опять глаза Амори проскользили по ее стройной фигуре. Пульс его участился. На данный момент она принадлежит ему, почему бы не взять ее прежде, чем он отдаст ее в руки Сулеймана Бея? Он считал, - то, что человек хочет, он должен брать. Одним длинным шагом он достиг ее и подхватил на руки. Она не оказала никакого сопротивления, но отвела лицо, избегая его жестоких губ. Ее темные глаза смотрели на него с глубокой болью, и ему вдруг стало стыдно. Он отпустил ее и отвернулся.

- Есть кое-какие одежды, которые я купил у бродячей группы цыган, - сказал он резко. - Надень их, я слышу трубу.

* * *

Через пустыню далекая труба была едва слышна. Амори вывел всех своих людей на стены в полном доспехе с оружием в руках, когда всадники подъехали к воротам замка, которые прикрывала башня.