Робин Гуд

Эксперимент по превращению вождя вольных стрелков в галантного царедворца оказался неудачным, и о пьесах Мандея быстро забыли — одно время их даже приписывали другому драматургу, Томасу Хейвуду. Надо сказать, что это было далеко не первое появление Робин Гуда на сцене — в XV столетии, а то и раньше, народные спектакли о его приключениях были частью «майских игр» (May games или Mayinges), в которых неизменно участвовали Король и Королева мая в зеленой одежде и веселый монах с дубиной. Уже в тот период Короля мая называли Робин Гудом, но, вероятно, только в следующем столетии Королева получила имя возлюбленной Робина, девы Мэриан, а монах стал называться братом Туком. Эти представления обычно устраивались в лесах, куда в день праздника устремлялось все население городов и сел; там же проходили состязания в стрельбе из лука, участники которых наряжались в зеленые костюмы. В балладах не раз говорится, что все стрелки Робин Гуда носили платье из зеленой шерстяной ткани, называемой «линкольнская зелень» (Lincoln green). Только сам Робин поверх этого наряда надевал плащ, алый, как грудка малиновки.

К началу XVI века Робин Гуд стал заметным участником не только майских игр, но и других народных праздников. Одним из них был Троицын день, когда Робин и его стрелки, одетые в зеленое, шествовали по городу в свите «летнего короля», а потом распивали пиво на рыночной площади, где правил бал уже «король разгула» — иногда им был сам разбойник. Гулянья продолжались целую неделю, и Робин, которому приходилось пить больше всех, обычно выходил из строя задолго до их окончания. В 1508 году церковный служитель, доставивший исполнителя роли разбойника на праздник в Лестер, жаловался, что тот на обратном пути едва не потерял бутафорские меч и шлем, «что обошлось бы нашему приходу в восемь пенсов». Обращает на себя внимание прагматизм церкви, которая не боролась с культом Робина как пережитком язычества, а с готовностью извлекала из него доход. К концу столетия Робин, однако, перестал появляться на летних гуляньях, да и в майских играх его роль стала менее заметной, поскольку лук повсеместно вытеснялся огнестрельным оружием.

До 1600 года имя Робин Гуда упоминается в различных исторических источниках около двухсот раз и более ста из них — в связи с майскими играми. Связь Робина с играми отразилась и в балладах — восемь из них открываются упоминанием о «веселом месяце мае». В английской провинции эти игры дожили до XIX века, но, как ни странно, мы очень мало знаем о том, как именно они проходили. По отрывочным упоминаниям в документах можно судить, что в начале праздника его участники отправлялись в лес, где стреляли из лука или просто гуляли. В 1549 году англиканский епископ Хью Латимер (позже сожженный как еретик), собравшийся прочитать проповедь в сельской церкви близ Лондона, неожиданно нашел ее пустой и закрытой: «Я послал за ключом и ждал его на паперти более часа; наконец, ко мне подошел какой-то человек и сказал: «Сэр, мы сегодня не можем слушать вашу проповедь, потому что празднуем день Робин Гуда, все наши прихожане в лесу, и вы напрасно стали бы ожидать их»»[23].

Из леса жители возвращались в деревню, чтобы принять участие в праздничном костюмированном шествии, которое заканчивалось танцами и общей пирушкой. Интересно, что в ходе игр ряженый Робин и его товарищи собирали с присутствующих деньги на общественные нужды — об этом пишет Стивен Найт[24]. Иногда деньги взимались на специальной «заставе» у входа в деревню, причем Робин не просил их, а требовал как плату за проход. Несомненно, это был отголосок его «разбойничьей» роли. Непременным компонентом игр был также моррис — старинный мужской танец с прыжками и поворотами, требующий немалой виртуозности. По многим свидетельствам, моррис уже в XVI веке ассоциировался с Робин Гудом и связь эта сохранилась до наших дней.