Робин Гуд

— Ваша прежняя заносчивость сменилась смирением; но оно меня не трогает. Вы сами себя приговорили: готовьте вашу душу предстать перед Господом. Маленький Джон, — добавил Робин, делая своему другу условный знак, — проследи, чтобы все произошло с подобающей случаю торжественностью. Соблаговолите следовать за мной, ваше преосвященство, сейчас вы предстанете перед судом.

Полумертвый от страха епископ, шатаясь, поплелся за Робин Гудом.

Когда они дошли до Дерева Встреч, Робин Гуд усадил своего пленника на поросший травой пригорок и приказал одному из своих людей принести воды.

— Не угодно ли вам, ваше преосвященство, освежить лицо и руки?

Хотя епископа подобное предложение и удивило, он подобострастно согласился. Когда омовение было закончено, Робин продолжил:

— Не окажите ли вы мне любезность разделить со мной трапезу. Я собираюсь пообедать, потому что не могу вершить правосудие натощак.

— Я пообедаю, раз вы этого требуете, — покорно ответил епископ.

— Я не требую, ваше преосвященство, а прошу.

— Тогда я соглашаюсь удовлетворить вашу просьбу, сэр Робин.

— Ну, что ж, прошу за стол, ваше преосвященство.

И с этими словами Робин отвел своего гостя в пиршественный зал, то есть на поросшую цветами лужайку, где все уже было приготовлено к трапезе.

Стол ломился от яств, радуя взор, и это зрелище направило мысли священнослужителя в более радостную сторону. Он ничего не ел со вчерашнего дня, а потому почувствовал, что очень голоден, и от запаха дичи у него потекли слюнки.

— Прекрасно поджаренное мясо, — сказал он, усаживаясь за стол.

— И очень вкусное, — добавил Робин, выбирая для гостя кусок получше.

К середине обеда епископ забыл все свои страхи, а к десерту уже видел в Робине просто приятного сотрапезника.

— Дорогой друг, — сказал он, — вино у вас восхитительное, оно согрело мне сердце; только что я был болен, обеспокоен, опечален, а теперь я спокоен и радостен.

— Рад слышать от вас такие слова, ваше преосвященство, потому что это похвала моему гостеприимству. Обычно мои сотрапезники бывают довольны тем, как их здесь принимают. Однако наступают неприятные минуты, когда нужно платить по счету: все любят брать, но никто не любит давать.

— Это правда, истинная правда, — подтвердил епископ, даже не догадываясь, о чем идет речь. — Да, так оно и есть на самом деле. Пожалуйста, налейте мне еще, мне кажется, что у меня огонь в жилах. Ах, знаете ли, любезный хозяин, вы здесь живете очень счастливо.

— Потому-то нас и называют веселыми лесными братьями.

— Ах, да, верно, верно. А теперь, сударь… не знаю вашего имени… позвольте попрощаться с вами: мне нужно продолжить путь.

— Совершенно справедливо, ваше преосвященство. Расплатитесь по счету, прошу вас, и выпейте на дорожку.

— Заплатить по счету?! — проворчал епископ. — Разве я в харчевне? Я думал, что я в Барнсдейлском лесу.

— В харчевне, ваше преосвященство, я хозяин заведения, а люди вокруг — мои слуги.

— Как, это все ваши слуги? Но их, по меньшей мере, человек сто пятьдесят — двести.

— Да, ваше преосвященство, это не считая отсутствующих. Вы же понимаете, что с таким количеством челяди мне приходится взимать с гостей как можно большую плату.

Епископ тяжело вздохнул.

— Дайте счет, — сказал он, — и отнеситесь ко мне как к другу.

— Как к вельможе, любезный гость, как к знатному вельможе, — весело ответил Робин. — Маленький Джон, — позвал он. — Представьте счет его преосвященству епископу Херефордскому.

Прибежал Джон. Прелат взглянул на него и рассмеялся.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Маленький?! И это маленький?! Да это же целая жердь! Ну ладно, любезный казначей, давайте ваш счет!

— Не стоит, ваше преосвященство, скажите, куда вы кладете деньги, и я рассчитаюсь с собой сам.

— Наглец! — воскликнул епископ. — Я запрещаю тебе запускать руку в мой кошелек!

— Я хотел избавить вас от труда считать деньги, ваше преосвященство.

— Труд считать деньги! Вы думаете, что я пьян? Пойдите принесите мой сундук с вещами, я дам вам золотой.

Маленький Джон и не подумал повиноваться приказу прелата; он открыл сундук и нашел в нем кожаный мешочек. Джон вытряхнул его: в нем было триста золотых.

— Дорогой Робин, — радостно закричал Джон, — благородный епископ заслуживает благодарности: он нас сделал богаче на триста золотых!

Епископ Херефордский, полузакрыв глаза, слушал эти радостные восклицания Джона, не понимая их смысла, а когда Робин сказал ему: "Ваше преосвященство, мы благодарим вас за щедрость" — он и вовсе смежил веки и пробормотал нечто нечленораздельное, так что Робин сумел разобрать лишь:

— Аббатство Сент-Мэри, немедленно…

— Он хочет уехать, — сказал Джон.

— Прикажи подать ему лошадь, — ответил Робин.

По знаку Джона один из лесных братьев подвел епископу оседланного коня, на голове которого красовались цветы.

Сонного епископа с трудом посадили в седло, привязали, чтобы он не свалился, ибо падение могло бы стать роковым для него, и it сопровождении своих людей, возвеселившихся духом от вина и хорошей еды, он отбыл по дороге, ведущей в аббатство Сент-Мэри.