Робин Гуд против шерифа

Ему вторил нестройный гул голосов валявшихся по всему этому прокопченному заведению морских разбойников. Вслед за этим в сторону хозяина, суетившегося возле полки с глиняной посудой, полетела пущенная чьей-то неверной рукой тяжеленная кружка с элем. Не долетев до хозяйского места, она с грохотом приземлилась на ближайший стол, за которым сидело несколько словоохотливых мужичков, вспоминавших в многочисленных красочных подробностях перипетии сегодняшнего штурма. При этом кружка, опрокинувшись, разбила и стоявший на столе огромный кувшин с весьма недурственным валлийским яблочным вином, секрет которого был сохранен еще со времен древних кельтов. Вино, смешавшись с пивом, брызнуло прямо в лицо поднявшемуся над столом йомену: по его маленькому росту и перевязанной после ранения руке, по резкому голосу мы без труда узнали бы Малыша Сью. Узнал его и норманн и, молча кивнув сарацинскому посланнику, подал знак, что следовало бы удалиться из этого небезопасного для столь важной особы места.

Однако Малыш Сью, разглядев, что кружка прилетела со столика, за которым сидели норвежцы, подошел к ним и неожиданно спросил:

— Ваш командир — Торстведт?

Норвежцы были готовы к драке и с гордым вызовом отвечали:

— Да, он самый. И что?

Сью, внимательно оглядев каждого из сидевших за столом, ласково улыбнулся.

— Мы сегодня победили, идиоты. Я хочу осушить бокал за вашего командира Торстведта.

— А ты случайно не из Робиновой шайки? — спросил рыжебородый жизнерадостный кутила — заводила норвежского стола.

— Пожалуй, что да. Так, во всяком случае, было последние годы.

— Ну, что ж, — норвежцы переглянулись. — А мы хотим выпить за вашего славного Робина. Он лучший из лучших командиров. Эй, самого лучшего эля! За Робина!

— За Робина! — подхватил уверенно крепнущий хор голосов.

— За Торстведта!

— За Торстведта! — гремел все тот же хор.

— Ну, за короля, — давая понять, что все обошлось и покидать заведение уже нет надобности, подвел черту осторожный Шеклберг.

Веселая пирушка продолжалась до самого утра.

Следующее утро выдалось на редкость приятным. Легкие облачка скрадывали свет жаркого солнца, со стороны моря веял легкий бриз. Утомленные зноем обитатели лесов — дрозды и обитатели полей — жаворонки оживились и исполняли свои радостные песни.

Торстведт, собрав своих воинов, уже покидал окрестности Ноттингема. По договоренности с Робином, он должен был сделать это. Не раскрывая всех карт, Торстведт все-таки объяснил Робину, что за дела связывали его с английским королем. Робин верхом на коне выехал проводить норвежца. Вслед за Торстведтом в направлении морской базы в Грейт-Гримсби следовал отряд богатырей-викингов.

— С такими бойцами, Торстведт, ты можешь быть одним из лучших в Европе полководцем, — улыбнулся Робин.

— По-моему, с твоими малообученными косарями я уже доказал это, — отвечал норвежец, время от времени поглядывая на сына, которого, казалось, он вновь боится потерять.

— Как назвали младенца? — улыбнувшись, спросил капитан норвежских пиратов.

— Малколмом. А что?

— Вчера я бросил на него кости…

Робин с улыбкой удивления поднял глаза на сурового воина, не склонного к шуткам.

— Ну и… Что говорит Один?

Норвежец глубоко вздохнул, словно говоря: «Ну и глупые эти англичане».

— А что он может сказать? Поди у него сам спроси… Эх, Робин, — И, весело засмеявшись, Торстведт пришпорил коня, устремляясь вперед по мягкой росистой траве. До моря оставалось уже совсем недалеко.