Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

Comedy Store предлагал Робину также выход на его идола Ричарда Прайора, у которого он учился и с которым позже стал друзьями. Прайор выступал в клубе на регулярной основе, он пришел сюда, чтобы навести порядок, пошутить о своем жестком воспитании в Пеории и о своей борьбе с зависимостью от кокаина. Несколько раз в неделю Робин наблюдал, как Прайор погружался в нечеткий говор района Миссисипи и его пьяного альтер-эго Мадбона или же импровизировал на тему последней неприятности, произошедшей с ним совсем недавно. «Он выступал последним, – рассказывал Робин. – Все приходили на него посмотреть. Это была как аудиенция у папы римского. Я видел, как он делал то, что больше никогда не повторял. Люди вскрикивали: ”Покажи Мадбона!“ А он отвечал: ”Сами показывайте Мадбона, твою мать. Вы знаете его лучше меня“. Это было сродни трансформации: можно было наблюдать, как он пробует разные вещи и порой заходит очень далеко, рассказывая о чем-то очень личном и болезненном».

Одна из сценок Прайора, которая больше всего запомнилась Робину, была о том, как Господь вернулся на землю, чтобы забрать своего сына, где узнал, что Иисуса распяли. «В конце сценки все зрители одновременно выдыхали, произнося ”Что?“ – говорил Робин. – Это была странная и красивая сценка. В ней не было персонажа. В ней был только он». Но были вечера, когда Прайора вообще было невозможно предугадать.

«Были ночи, когда ты просто на него смотрел, – рассказывал Робин. – Иногда он словно звал людей на сцену, а среди зрителей были такие люди, как Вилли Нельсон, который в конце, когда все расходились, играл музыку. Она была похожа на джаз, это было невероятно».

Прайор не скрывал свою тяжелую зависимость от алкоголя и наркотиков ни от зрителей, ни от комиков, искавших его покровительства, и Робин видел результат употребления этих веществ во время выступлений. «Кокс двигал им, – говорил Робин. – А алкоголь создавал между ним и зрителями подушку безопасности, чтобы Ричард в какой-то мере мог спокойно излить свою душу. Когда он не был под кайфом, ему было очень непросто, потому что его охватывал страх. Но если Прайор пропускал пару рюмок Курвуазье, он был чертовски крут».

Наркотики стали постепенно проникать и в жизнь Робина. Кокаин уже был широко распространен в Голливуде и завоевал репутацию «шампанского среди наркотиков», за его сильный, но «чистый» кайф, причем без лишних проблем, как от более тяжелых наркотиков, например героина. Кокаин был в кровотоке города, он вращался тут как валюта, особенно в среде тех, кто стремился к славе и хотел, чтобы вечер длился немного дольше.

Когда один из друзей Робина по колледжу Клермонт Боб Дэвис приехал посмотреть его выступление в Comedy Store, то был удивлен, увидев, как после шоу его одногруппник на парковке клуба потребляет наркотик. «Какой-то парень подошел к нему с ложкой кокаина и поднес к носу – пшик, – рассказывал Дэвис. – И это был не его друг, просто подошел фанат». Боб, сам не употреблявший кокаин, понимал, что может встретить его в этой среде, но все равно был поражен.

Дэвис не часто встречался с Робином в последнее время, но ясно видел, что вращающиеся вокруг Уильямса люди были заинтересованы в его зарождающейся популярности. После окончания одного из выступлений Робина Дэвис сказал: «Там было порядка двадцати человек. Большинство не были мне знакомы. Они его постепенно захватывали».

Позже, когда Робин открыто рассказывал о своей зависимости, то говорил, что кокаин был для него легко доступен, ему никогда не приходилось за него платить. «Мне давали его бесплатно, – рассказывал он. – Каждый готов тебя накачать, если только ты этого захочешь, потому что после этого они приобретают над тобой контроль. Ты будешь терпеть беседы с людьми, с которыми днем вряд ли бы вообще заговорил».