Робинзон Крузо

Те волки, которые уже карабкались по бревну, были буквально изжарены – их я насчитал семь или восемь. Еще десяток мы уложили на месте, а остальные, испуганные огненной вспышкой и выстрелами, наконец-то отступили в темноту.

Я приказал дать последний общий залп из пистолетов, вслед за которым мы в один голос закричали что было сил. Волки побежали, а мы, выскочив из укрытия с саблями наголо, бросились их преследовать, нанося удары направо и налево, не щадя даже подранков. Эта вылазка окончательно сломила боевой дух серой стаи, и она без оглядки кинулась наутек.

В общей сложности на поле битвы лежало около шестидесяти волков, и если бы мы сражались днем, их оказалось бы там гораздо больше. Покинув наш редут, мы отправились дальше: нам оставалось проехать три или четыре мили. Однако и на этом пути мы не раз слышали волчий вой в чащах, а порой во тьме можно было различить горящие зеленым светом глаза.

Часом позже мы прибыли в деревню, в которой рассчитывали заночевать, и обнаружили, что все ее население на ногах и под ружьем. Как выяснилось, прошлой ночью волки и несколько медведей ворвались сюда и устроили резню в хлевах. Жители были так напуганы, что, оберегая себя и свои семьи, постановили день и ночь нести сторожевую службу и поголовно вооружились.

На следующее утро нашему проводнику стало гораздо хуже. Нога его распухла, раны загноились, он метался в жару. Поэтому нам пришлось подыскать нового провожатого, с которым мы и отправились в Тулузу, где не было никакого снега, волков и прочих малоприятных животных, а погода стояла теплая и мягкая.

Когда в Тулузе мы поведали о наших приключениях местным жителям, нам сообщили, что подобные вещи нередко случаются в дремучих лесах у подножия Пиренеев, в особенности в ту пору, когда выпадает много снега. Наши слушатели поражались, как нам удалось спастись, потому что гибель путников на этой дороге – самая обычная вещь. Если бы не сообразительность и вовремя подвернувшаяся груда бревен, конец наш был бы неминуем.

Сейчас, вспоминая эти события, я понимаю, что еще никогда прежде не испытывал такого страха. Не было в моей жизни худшей минуты, чем та, когда три сотни оскаленных адских пастей устремились на нас во мраке ночи. Я считал себя и своих спутников безвозвратно погибшими и больше ни на что не надеялся.

Скажу по чести: вряд ли когда-нибудь я решусь совершить подобное путешествие, ибо лучше проплыть пять тысяч миль по морю, где каждую неделю бушуют штормы, чем подвергаться опасности быть съеденным дикими зверями в горах.

Заключение

По пути через Францию ничего примечательного со мной не случилось. По крайней мере, ничего такого, о чем бы уже не рассказывали другие путешественники. Из Тулузы мы отправились в Париж, а затем без всяких проволочек прибыли в Кале. Четырнадцатого января я ступил на землю родины, высадившись в Дувре, причем пролив, отделяющий Англию от континента, наше судно пересекло в самое холодное и суровое время года.

В Лондоне я привел в порядок свои дела. Моим главным советником во всех финансовых вопросах стала все та же добрая вдова, которой я безгранично доверял. И еще не раз я имел возможность убедиться в нерушимой верности этой благородной женщины.

Я по-прежнему подумывал о том, чтобы оставить на нее управление всем имуществом, а самому вновь отправиться в Португалию, а оттуда – в Бразилию. Однако, взвесив все, в том числе собственный возраст и состояние здоровья, я принял решение расстаться с плантацией, если на нее найдется покупатель.

С этой целью я написал в Лиссабон моему старому другу шкиперу, а спустя восемь месяцев, когда очередной караван португальских судов вернулся из-за океана, он сообщил мне, что плантацию готовы приобрести двое состоятельных жителей Сан-Паулу. Я дал согласие и по прошествии некоторого времени распростился с моими бразильскими владениями, став богаче еще на несколько тысяч фунтов стерлингов.

Так завершилась важная часть моей жизни, полная превратностей и приключений. И если взглянуть на нее в целом, она может показаться пестрой мозаикой случайностей и ошибок, странной прихотью судьбы. Но никто лучше меня не знает, что во всем, что произошло со мной, был особый смысл и что во многих событиях я вижу руку Провидения. Моя жизнь началась с безумных и нелепых поступков, но близится к завершению гораздо благополучнее, чем можно было надеяться.

Кое-кто, возможно, подумает, что, разбогатев и поселившись на родине, я изменился и окончательно расстался с тягой к скитальческой жизни. Могу вас заверить, что это не так. Время от времени меня начинает одолевать неудержимое желание снова выйти в море, пересечь океан и сойти на берег затерянного в Карибском море острова, где я провел столько лет. Что могло меня удержать? Семьи я не завел, делами обременен не был, да и никаких обязательств ни перед кем не нес.