Робокол

– Вот, Пеле, тебе предыстория! – глаза доктора блестели. Он наконец отвернулся от собеседника, и руки его загремели по пробиркам. Выхватив одну, он, не разбирая пути, направился к шкафу, потом зашел за шкаф, будто что-то потерял, но оттуда буквально прибежал бегом и возобновил рассказ:

– Кто возьмется разыскать такого человека, если не сознание само?! Солнце дано нам, смертным, чтобы ходить и щупать, – авось найдем. Наладив связь с солнцем, мы достигаем рубежа, где начинает светить наше внутреннее солнце и просыпается интуиция. Мне надо время от времени бросать якорь, иначе интуиция заносит высоко, я свои дела делать не могу…

Рауль все время внимательно слушал и решил, что надо попробовать послать этому человеку мысль – прочтет он ее или нет? Слишком уж он разошелся про интуицию, на практике надо посмотреть.

Юноша задал вопрос: «Робокол» – пиратский корабль или нет? Он ждал, прозвучит ли в той или иной форме ответ. Пока же Генрих разводил руки и демонстрировал какую-то величину, про «Робокол» речи не шло.

– …сумма величин, кто-то выше, чем остальные, по суммарному баллу считается, что погрешности сознания, если они правильно восприняты, усвоены человеком, – это тоже балл. Скопить надо как можно больше, и вмешивается фактор времени. Время само было выдумано сознанием, чтобы можно было играть с материей; бесконечной игры не выдержит ни один предмет из мира чувств, ни один. Грубая ошибка требует больше времени для шлифовки и переработки в противоположный тип – сверхлегкое – и затем в эфир. Стартует сознание с того дня, когда из зверюшки человек превращается в человека. Но за человеком сразу же начинается охота: хорошего парня везде надо!

– Понимаешь? Миллионы приходят без всякой защиты, поэтому легко попадаются на удочку охотников. Кто-то и с защитой залетает под сачок – все справедливо: не захотел бы, не попался. В эту забаву богов не стоит вмешиваться, но капитан вторгся. Он вроде пирата, да! Сказал им: эти ребята – мои, и все! А с той стороны, значит, ему – давай откуп!

В эту секунду корабль так сильно качнуло, что посыпались пробирки, стоявшие на столе, и из тех, что не разбились, все содержимое выплеснулось на стекло, прикрывавшее столешницу. Жидкость заструилась к краю, грозя пролиться на пол. Генрих проявил невероятную изворотливость и успел подставить ладонь, сложенную лодочкой. Сделал он так и правой и левой рукой, так что скоро у него было две пригоршни сильно пахнущей спиртом жидкости. Он выхлебал одну, а другую предложил гостю. Тот брезгливо сморщился и отрицательно закрутил головой, тогда Генри выпил и из второй.

– Не умеют они машину останавливать, – шумно втянув воздух ноздрями, произнес он, – всегда так: подходим к мели, и движок будто кувалдой тормозят, так же угробят поршни! Ты что так смотришь? Я же говорил, мне надо сознание свое балансировать, иначе сносит туда, – на этих словах доктор кивнул головой вверх. Как и утренние матросы, серьезно смотревшие на солнце, в его поведении не чувствовалось наигранности или фальши. Но поразило Рауля другое: доктор все же сказал про пирата!

Все так устроено: мы считаем что-то истинным, только когда открываем это сами. Когда что-то обнаруживает другой и рассказывает нам, то мы не верим, сомневаемся. Рауль к тому же видел, что доктор склонен выпить, и даже когда в порыве отбежал за шкафчик в своем кабинете, то и там, видно, хлебнул.

Но что порадовало молодого человека, так это упоминание о пиратах. Возвращаясь в свою каюту, он напевал что-то в ритме танго и с удовольствием наблюдал, как блестят волны: море сегодня будет спокойным. Незнакомый матрос с нижней палубы произнес: «Это же надо, запел кто-то, видно, подружка уже с берега зовет…» Рауль вспомнил про Элизию и решил отыскать интернет на этой посудине, чтобы написать ей свои впечатления да отправить несколько сделанных тайком фотографий.

Тем временем его сосед уже интенсивно собирался: «Брать самое необходимое, чтобы не вызывать подозрений… только что буду использовать в первый день, остальное докуплю… Так, так, что у нас с наличными? Тысяча четыреста евро. Хватит добраться до Токио, а там разберемся… Выдадут мне, наконец, паспорт?!» В каюту боком протиснулся упитанный дежурный – Маквэйн – и протянул Диме конверт с паспортом и деньгами – полумесячный аванс в японских иенах.

Дима изобразил равнодушие и произнес:

– Почему все в иенах, мне все за сутки потратить, что ли?

– Я тоже не в восторге, – отозвался вечный дежурный. Парень будто был рожден все время нести вахту, хотя засыпал возле каждого леера.

– В офисе сказали, что с прошлого раза иен много осталось, а в Сингапуре курс был неудачным, ну и потом, на кой нам Синга-баксы?

– Угу, – согласился Дима, – ты-то на берег идешь?

– А как же! Здесь вот только распишись, что получил иены и паспорт…

– Кто же на вахте тогда? Как корабль обойдется без доблестного хранителя?

– Не, ну, служба безопасности, там пара человек, капитан, как всегда, а на вахте новенький, бразилец.

Дима нахмурил брови.