Робокол

– Ага. Сколько я у тебя… заняла?

– Ты заняла у меня… тысячу евро, иен там тысяч пятнадцать, не помню – давай что есть.

– Все не дам, – грустно ответила она, – мне самой надо.

– Ты знаешь, мне тоже надо – за отель мой заплатить, тут тоже за ночь, ну, на еду еще.

Китти видела, что у осы вырвали жало, но парень брал на жалость. Она достала кошелек и отсчитала несколько бумажек, но подходить к раненой осе не решилась, а положила деньги на матрас.

– Пока, – поговорила она и быстро выскочила в коридор. По лестнице заскучали ее каблуки, но во втором лестничном пролете она остановилась, по-видимому, сняла туфли, чтобы ускориться. Вскоре все звуки исчезли, лишь через пару минут вдалеке затрещал скутер, потом все стихло.

Дима с опасением взглянул на экран, на нем уже не было изображений, и на синем фоне горела надпись из иероглифов. Эта буквы должны были значить что-то важное, поэтому Дима вынул из сумки ручку и переписал значки с намерением узнать их тайный смысл.

Бездельник

Девушка дала совсем не щедро, но в самый раз, чтобы заплатить по счетам и не умереть с голоду. Визит в страну Восходящего Солнца мог продолжаться. Дима проспал до часу дня, и воспоминание о детском мультике притупилось. Становилось понятно, почему японское аниме десятилетиями оказывает неповторимое воздействие на детей по всему миру. «Поистине глубинный, взрывной эффект», – произносил про себя Дима, каждый раз вспоминая ночной эпизод. Помогла ослабить шок и захваченная из отеля Китти упаковка с баночным пивом – японцы крайне непредусмотрительно оставляют такие ценные вещи в холодильниках на этаже. Дима решил, что при угрозе голодной смерти обойдет близлежащие отели и, как выразилась Китти, «возьмет в долг» еды.

Однако после обеда Диму догнал здравый смысл и потребовал объяснений случившемуся. Для этого хорошо было бы перевести иероглифы с финальной заставки, но пока, кроме Китти, ему не встретился ни один худо-бедно понимающий английский язык. Мысли роились в мозгу, им не хватало места, и это вынудило Диму отправиться на прогулку. Инстинкт шептал, что лучше бродить по разным местам, чем пребывать в одной точке: современные системы геолокации и всевидящие камеры токийских кварталов делали частную жизнь невероятно прозрачной. По своей немецкой деревне он знал, что можно запросто обмануться безмятежностью тихих улочек, где в действительности жители непрерывно следят за обстановкой из всех окон, – обо всех нарушениях сообщается сразу же, а из-за неправильно припаркованной машины полицейский постучится уже рано утром.

Уподобиться местным и не выделяться из толпы означало спешить в начале дня на работу, а к вечеру, изображая изнеможенное лицо, плестись домой, зайдя по дороге в супермаркет. Пока тетя не пришлет заветную карточку, занятий не было. Прогулочным шагом, против толпы, растекающейся по домам, Дима шагал в сторону высоких зданий на горизонте. Но, зайдя в офисный центр, он наткнулся на такое количество камер и сотрудников секьюрити, что немедленно ретировался. Всего-то ему хотелось забраться повыше и полюбоваться погружающимся в сумерки городом. Такое было невозможно и в пятнадцатиэтажке – из-за высокого процента суицидов ограды верхних площадок походили на дизайнерский вариант заграждений из колючей поволоки.

Наконец Дима увидел строящийся мост эстакады, работы на нем не велись. Как и подобает в Японии, на всех въездах и поворотиках к этой архитектурной дуге грозно стояли мигалки и суровые запрещающие знаки; на одном был изображен стрелок, из ружья убивающий нарушителя зоны. Но так можно испугать мнительных азиатов, а не юриста, который понимал, что картинкой сэкономили на живом охраннике. Если вдруг… так у него близорукость: знаки путаные, да и чистота… Запретных табличек для курильщиков в Токио больше, чем автобусов, но прямо под знаком то и дело кого-то поджидает подросток с сигаретой, а иной раз родители, покуривая, удобно располагаются напротив знака с пятизначным штрафом и ждут, пока их дитя попрощается со сверстниками и причалит к ним на накуренный островок.

Так что нарушитель запросто перелез через оградку и стал взбираться по эстакаде, пока не дошел до обрыва, где из дорожного полотна в никуда торчали две сваи. С этого места открывался грандиозный закат, так что любой попавший на эту стройку не пожалел бы о своем нарушении.

– Время прощания с солнцем, господа! – произнес Дима, по-шутовски поклонился и шаркнул ногой.

Спецзадание птиц

Всего минутой раньше точно такую же фразу произнес капитан Сострадательное Око и три раза звякнул в корабельный колокол. Вскоре команда стояла на палубе и смотрела на запад, куда опускался дрожащий оранжевый диск. Только свист ветра да привычное лязганье штоков вмешивались в идиллию заката, но не нарушали ее – благодаря плавным звукам четче представлялась необъятная тишина и мистицизм такого неизменного за миллион лет и вечно нового явления – заката солнца.