Робокоп III. Буллитт

— Около десяти звонил Стэнтон, через пятнадцать минут после вашего ухода, — ответил сержант, радуясь, что разговор ушел от Чалмерса. — Я послал к нему Мери Келли. Он звонил из отеля «Нью-Йоркер». Наверное, Мери Келли встретила его там, потому что с тех пор ни он, ни она больше не звонили.

Клэнси довольно кивнул.

— А от Капроски есть что-нибудь?

— Он еще не звонил.

— Ладно, — сказал Клэнси. Он двинулся было к своему кабинету, но остановился. Хочешь не хочешь, но надо все-таки поесть, а то так и на ногах не удержишься. — Сержант, окажи мне любезность! Пошли кого-нибудь в ресторан на углу — пусть принесут мне ветчину на ломте ржаного хлеба с соленым огурцом и горчицей. И кофе — с сахаром, черный.

— А я думал, вы ходили обедать, — удивленно отозвался сержант.

— Да, но забыл взять десерт, — бросил Клэнси и пошел по коридору к своей двери. Он ловко зашвырнул потрепанную шляпу на шкаф, рухнул в кресло и уставился на бельевые веревки за окном. За время его отсутствия комбинезоны сменились вереницей мокрых носков. Он угрюмо воззрился на них. Может, эти чертовы веревки болтаются пустыми только на йом-кипур, подумал он устало. А где же я был на йом-кипур?

Зазвонил телефон, он потянулся к трубке, вдруг ощутив усталость во всем, ставшем как будто ватным теле. «Я бы себе посоветовал либо немедленно проснуться, либо отправиться спать, — подумал он. — А то в таком состоянии все из рук валится».

— Да?

— Лейтенант, — раздался извиняющийся голос сержанта. — Я забыл. Когда звонил Стэнтон, он попросил вам передать, что сегодня утром оставил личные вещи того человека из отеля «Фарнсуорт» в среднем ящике вашего письменного стола. Он там и записку оставил. Он сказал, что не успел вам этого сообщить, когда вы с ним виделись на Восемьдесят шестой улице.

— Спасибо, — сказал Клэнси. — Я посмотрю, что он там оставил.

Он положил трубку, отъехал на кресле от стола и выдвинул центральный ящик. Поверх бумажек, заполонивших ящик, лежал коричневый конверт. Он взял его и удивился, что тот такой легкий. Он задвинул ящик, подъехал в кресле к столу и раскрыл конверт. Из него выскользнул бумажник — и больше ничего. Клэнси нахмурился и заглянул в конверт. Ни мелочи? Ни ключей? Ни носового платка? Он покачал головой, вспомнив, сколько барахла всегда напихано по его карманам, и раскрыл бумажник.

Новенький, дешевый, самый обычный бумажник из кожзаменителя — такие можно купить в любом универмаге любого города — их тысячи и тысячи, и все они похожи как две капли воды. Он стал шарить по крошечным отделениям, но ничего не нащупал. Ни карточки, ни фотографии, ни клочка бумаги, ни даже простой картонной карточки для инициалов и адреса владельца, которыми всегда снабжены такие бумажники.

Он отстегнул кнопку внутреннего клапана и обнаружил там несколько банкнот и сложенный клочок бумаги. Он вытащил деньги и пересчитал. Две сотенные, четыре пятидесятки, четыре двадцатки, три десятки и две долларовые купюры. Пятьсот двенадцать долларов. Он машинально записал сумму на конверте, потом взял клочок бумаги и развернул. Его губы тронула улыбка, когда он стал читать написанное крупным почерком Стэнтона послание:

«Вот и все, что я нашел. Я ничего не трогал, но здесь шестьдесят баксов — мои, или были бы моими по справедливости. Но где она, справедливость? Никаких документов при нем не было. Я обыскал всю комнату. В карманах ничего, кроме этого. Ни меток, ни нашивок, ничего. Одна только сумка, вроде тех, что авиапассажирам разрешается брать с собой в самолет, без инициалов, только с надписью „САС“. Наверное, он в ней носил пижаму или халат. Кроме этого — ничего. Даже ни одной чистой рубашки нет. Ни смены обуви. Даже пары чистых носков нет. Ничего! Я все оставил, как было, на тот случай, если ты захочешь все сам перепроверить. Стэн».

Клэнси повертел записку, улыбка растаяла, а лоб покрылся морщинами. Если, как утверждает Стэнтон, нет никаких документов, значит, их и нет. Но полная анонимность была труднообъяснима, в особенности если учесть, что лицо служило основным удостоверением личности этого человека. Даже лишней пары ботинок нет, ни чистой рубашки, ни даже пары носков для смены! «Безносочный Джонни Росси, — подумал Клэнси, — первый подающий в команде „Сан-Квентин“».

Он еще раз осмотрел бумажник, сунул деньги обратно в кармашек, вложил бумажник в конверт, а конверт положил в ящик. Потом надо будет положить в сейф — но это потом. В любом случае это все бесполезно. Это не зацепка. «Нигде ни одной зацепки, — подумал он удрученно. — Может, если бы я не был сегодня такой квелый, я бы смог заметить то, что лежит у меня прямо под носом. Хороший ночной сон, возможно, помог бы распутать это дело лучше, чем сотня зацепок».

Опять зазвонил телефон и прервал его раздумья. Он потянулся к трубке, превозмогая зевоту.

— Да?

— Лейтенант, тут пришел человек. Он хочет с вами поговорить. — Сержант замялся и продолжал упавшим голосом: — Это Пит Росси…

Клэнси выпрямился — усталость разом как рукой сняло.

— Пропусти!