Роботы божьи

― ... он там чуть с ума не сошел от одиночества. И вдруг ― появляется роскошная девица. Прелестная, милая, полностью в его вкусе. Женщина мечты! Он в нее тут же влюбился без памяти. И она, представь, проявила взаимный интерес. Но, увы... Отношения были абсолютно невозможны. Все идеально совпало, кроме одной ма-аленькой детали. Малюсенькой такой...

Авдеев показал пальцами, какой маленькой была досадная деталь, и шумно вздохнул.

― Какой же? ― спросил Егор заинтересованно.

― Ее социотип! Она была ESTP, его конфликтером! ― воскликнул священник, всплеснув руками. ― Из огня да в полымя! Я ему говорил потом: Юра, ты бы йогой занялся, что ли... Нельзя же так влипать все время.

― Зачем йогой? ― спросил Егор, живо вспомнивший свой разрушительный роман с конфликтером.

― Чтобы обстоятельства жизненные наладить. Вернуть удачливость. Но он меня, конечно, не послушал. С его подтипом по Афанасьеву любые физические упражнения ему претили. Против природы не попрешь.

― И чем все кончилось?

― Ну, чем это могло кончится... Вернулись в Москву, стали жить вместе. Начались скандалы. Все как по учебнику: она раздражала его, он ее. По горькой иронии, ссоры у них начались, когда Юра попытался научить ее соционике. Он хотел объяснить, почему у них ничего не выйдет. А она заявила, что бред это все, соционика его... И пошло-поехало. Потом они разошлись, но это еще не конец. Оба записались на курс психотерапии, нервы в порядок привести. К одному психотерапевту! И каждый раз, встречаясь у него в приемной, жутко ругались, пока он не выгонял обоих.

Авдеев сокрушенно покачал головой.

― А ты говоришь ― не влюблюсь... Да от нас вообще ничего не зависит. Это жизнь! Никогда не знаешь, что выпрыгнет на тебя из-за следующего поворота.

Егор слушал в удивлении. Последние слова священника совершенно не вязались с горячо проповедуемой им идеей свободы воли.

― А насчет любви... Я, с моим неудачным опытом, наверное, не вправе советовать. И все же, если позволишь, дам на будущее простой критерий истинной любви. Мы с Любой его придумали.

Егор выжидающе смотрел на священника. Тот сказал:

― Если ты согласен, чтобы черты любимого человека повторились в твоих детях ― значит, ты действительно любишь. Мне кажется, только это и есть любовь. Для всего остального лучше найти другие определения.

― Я бы предложил другой, ― сказал Егор, подумав о Нине. ― Истинная любовь ― это когда тебе все равно, какой у нее социотип.

― Упрямый, как все INFJ, ― уважительно заметил Авдеев. ― Только в данном случае твое упорство тебе же во вред.

Егор знал, что священник прав. Но понимание не могло унять душевную боль. "Время, время все лечит", ― страдальчески поморщившись, напомнил он себе. Желая сменить тему, он попросил священника рассказать о его работе в Гулле.

― Гм, ― недовольно буркнул Авдеев. ― Разве истории о кошке тебе недостаточно?

Вдруг громко завибрировал его допотопный коммуникатор, похожий на плоский складной банан. Он раскрыл его и до Егора донеслись чьи-то испуганные крики. Священник приложил прибор к уху и внимательно слушал, багровея.

― Бестолочи безрукие! Бабу нормально трахнуть не можете! ― внезапно заорал он в банан, вскочил с кресла и побежал к двери, на ходу бросив Егору: ― Вызови скорую ― с твоего чипа быстрее! И, наверное, полицию...

― Что стряслось? ― испуганно спросил Егор.

― Они ее зарезали!

― Кого?

― Девственницу!

23.

Обсудить план спасения Сурмилова в тот день не удалось. Приехавшая полиция задержала и долго допрашивала всех, включая Егора и священника. Егора отпустили первым и он оказался предоставлен сам себе. Зайдя в зал, он с ужасом увидел лужу крови на белом мраморном полу и пластиковый мешок с телом, мимо которого деловито ходили равнодушные полицейские. На столе для жертвоприношения "лежала" трехмерная голограмма девушки. Полицейские создали ее, чтобы воспроизвести детали происшествия.

Она была ровесницей Егора. Изломанное тело со вскрытым животом, крепко привязанное к столу, было неподвижно, как выключенная роботесса модели GHR18. Стеклянные глаза невидяще смотрели вверх, на купол храма. Оттуда на девушку скорбно взирала Богородица. Нанятый шиваитами дизайнер храмовых интерьеров не стал в свое время закрашивать ее лик, сочтя, что она похожа на богиню Парвати; впрочем, Егор об этом не знал.

Пятерых закованных в наручники сатанистов под конвоем вывели из соседнего зала. Их лица посерели от страха, а в бегающих глазах было такое отчаяние, что Егор невольно почувствовал жалость к ним. Авдеева продолжали допрашивать, полиция захотела проверить договор аренды с Церковью Сатаны. Он махнул Егору, чтобы тот уезжал ― конца мытарствам не предвиделось.