Роботы божьи

Таксобот причалил к маленькой, чисто выметенной роботом-служкой храмовой набережной. Егор взбежал по ступенькам, небрежно кивнул висящиму над входом виртуальныму портрету Раманы Махарши, самого почитаемого святого адвайты, и вошел внутрь. Прежде на месте задумчивого Раманы плавал в воздухе кудлатый символ веры предыдущих хозяев храма, которых так не любила его мать. Несмотря на множество попыток, Егор никакой силой не мог стереть его. Не помогли даже старания знакомого программиста виртуальной реальности. Параллельный искусственный мир настолько врос в настоящий, что для смены спроецированного на здание изображения теперь нужно покупать само здание.

Он прошел коридор с высоким потолком, съежившись под перекрестными взорами голограмм святых на стенах. Их объемные лица дружно повернулись ему вслед. Пристальные взгляды сверлили спину Егора, вызывая тревожное ощущение слежки. Каждый портрет имел "приклеенный" аудиоролик с записью голоса святого. Приблизившись, можно было услышать его цитату или короткое поучение. Умышленно или нет, система всегда была настроена на максимальную чувствительность. Достаточно было пройти мимо или только подумать об изображениях, как они начинали говорить. Егор старательно держался середины коридора. Датчики все равно сработали и вслед ему зашелестели призрачные голоса, напоминающие о таинственной мудрости просветления.

Перед входом в зал, где проходила месса, он снял ботинки. Судя по количеству обуви у дверей, зал был полон. Современная адвайта мало что унаследовала от прежней, но в ритуалах правила неукоснительно соблюдались. Снимать обувь перед сатсангом, как в старые времена называли мессу, было обязательным. Выросшего в Индии Егора это не смущало. Он быстро скинул роликовые ботинки и поставил их на пол в общую кучу.

На цыпочках, стараясь не привлекать внимания, он вошел внутрь. На шипение пневматической двери обернулись полсотни голов. Сидящий в потертом белом кресле священник бросил на Егора быстрый взгляд, но не прервался, а продолжил говорить. Егор проскользнул в дальний угол зала, сел на краешек свободного стула и замер, желая исчезнуть или провалиться сквозь землю. Спустя минуту, убедившись, что больше не привлекает всеобщего внимания, он стал незаметно осматриваться, примечая в толпе сидящих знакомые лица. Он сразу увидел Мишку Сурмилова ― крепко сбитого белобрысого бугая в обтягивающей красной футболке. Словно почувствовав взгляд, тот кивнул и отвернулся, продолжая слушать Авдеева. "Все-таки принесла его нелегкая", ― разочарованно подумал Егор.

Костяк прихожан был постоянным. Егор знал многих. Некоторые ходили к Петру Авдееву еще со времени перехода храма в собственность Церкви адвайты. Здесь было немало пар, кто-то привел с собой детей. В первом ряду, где сидели не на стульях, а прямо на полу, на беспорядочно разбросанных разнокалиберных подушках, среди ног взрослых тихо возились малыши. Глядя на них, Егор вспомнил, как сам в детстве ползал по этому залу.

Он заметил несколько знакомых, но они не интересовали его. Егор надеялся увидеть новую девушку, которую встречал уже несколько раз на прошлых мессах. Ей было лет двадцать на вид и она поразила его в самое сердце еще при первой встрече. Это прекрасное печальное лицо и сияющие задумчивые глаза, что, небрежно скользнув, прожгли его насквозь, долго не давали ему покоя. Егор очень хотел познакомиться, но, видя ее, всякий раз терялся и не решался подойти, за что впоследствии отчаянно себя ругал.

Девушка чувствовала себя в храме довольно уверенно. Он видел, как она помогала расставлять стулья перед мессами и приводить зал в порядок после их окончания. Однажды она сидела на входе с портативным считывателем и собирала пожертвования. Приложив к датчику прибора большой палец, Егор перевел сумму в десять раз больше обычной, чем вызвал ее удивленный и, как ему показалось, признательный взгляд. Его сердце забилось, он хотел заговорить, но опять не смог. Наташа, не оставлявшая ни одного его шага без шутливого комментария, в тот раз деликатно промолчала.

Егор знал, что ее зовут Нина ― и это все, что было ему известно. Она стала причиной оживления его интереса к адвайте, хотя он не признался бы в этом никому, даже обладающему даром выведывать чужие сердечные секреты Мишке. Егор вновь начал ходить в храм, не пропуская ни одной мессы. Увидеть ее было его тайной отрадой, компенсацией за потраченное время. Службы проходили по воскресеньям. Всю неделю Егор предавался мечтам, воображая, как в следующий раз непременно наберется храбрости и познакомится с ней.

Сегодня его ждало разочарование. Она не пришла; обидно, но ничего не поделаешь. "Может, и к лучшему, ― подумал Егор. ― Меньше волнений".