Роботы божьи

Тот кивнул на Смолина и отступил назад, спрятавшись за спины офицеров. Генерал собрался разразиться возмущенной тирадой, но не успел: в комнату вошел китайский представитель. Вернее, вошла ― представитель оказалась стройной молодой женщиной. Она была облачена в идеально сидящий белый брючный костюм и бежевые сапоги, выгодно подчеркивавшие совершенную форму ее икр.

Ее скуластое лицо было красиво особой, жестокой красотой. Бледная кожа, хищный взгляд непроницаемых черных глаз, собранные в пучок волосы цвета воронова крыла и cкрывающая лоб челка делали ее похожей на вампира-подростка. Капризно надутые кроваво-алые губы усиливали зловещее впечатление.

Женщину сопровождал полный китаец лет пятидесяти в заклеенном до горла строгом черном костюме. Он был новым послом, Смолин видел интервью с ним в Среде Гулл.

Оглядев белый кафель на стенах и полу, китаянка недовольно поморщилась: цвет не подходил к ее костюму. Вместо дамской сумочки ее изящные руки сжимали короткий треугольный меч в пластиковых ножнах. Она демонстративно вертела мечом, пока стоящий рядом офицер не догадался взять его. Благосклонно кивнув ему, представитель с любопытством уставилась на сжавшегося у стены Лисицына. Китаянка смотрела на него с жадностью, словно морской леопард на предназначенного к ужину пингвина. Сейчас она воплощала собой весь китайский народ. Воплощала не метафорически, а буквально ― миллиарды китайцев видели происходящее в комнате ее глазами. В ее жестоком взгляде было что-то невыразимо прекрасное; все присутствующие невольно залюбовались ею.

Переодевать приговоренного было поздно и генерал махнул на неположенную одежду рукой. Он глупо улыбался и краснел, пытаясь понять, как отреагирует на нарушение правил важная гостья. Подойдя к китаянке, он попытался поцеловать ей ручку, но та с отвращением выдернула кисть из его толстых красных пальцев.

― Достопочтенная госпожа Чен Мей, новый председатель Фонда российско-китайской дружбы, ― церемонно представил ее посол.

Присутствующие вежливо поклонились, а Веригин сбросил ей свою виртуальную визитку.

― А что случилось со старым? ― вслух поинтересовался Смолин, вспомнив Лю Куаня.

― Потерял голову от последних событий, ― загадочно ответил посол. ― Госпожа Мей недавно прибыла из Пекина и пока не говорит по-русски.

"Это она! ― возбужденно прошептала Анна. ― Она убила Рыбу!"

Смолин уже понял это. Он небрежно кивнул китаянке и отвернулся к Егору. Хищная красота Чен Мей не тронула его. В другое время он, возможно, заинтересовался бы ею, даже несмотря на свое равнодушие к азиаткам, но сейчас его сердцем безраздельно владела Нина.

Представитель пропела что-то на своем мяукающем наречии. Посол перевел, хотя в этом не было нужды, ― другглы в головах присутствующих перевели ее слова быстрее:

― Госпожа Чен Мей желает получить голову казненного в качестве сувенира.

Стоящий у стены Егор вздрогнул.

― Мне не дали таких указаний, но мы обязательно что-нибудь придумаем, ― суетливо забормотал генерал, дергая за руку своего офицера, чтобы тот раздобыл пилу.

― Никакой головы! ― решительно возразил Смолин. ― Договоренности этого не предусматривают.

Все посмотрели на Веригина, как на главного в комнате. Тот молча кивнул, подтверждая слова детектива: никакой головы. Китаянка злобно сверкнула глазами на Смолина. В ее взгляде мелькнула неприкрытая ненависть.

― Давайте уже начнем, ― устало сказал минстр полиции. ― У меня много дел сегодня.

Лисицын затрепетал, как лист на осеннем ветру. Его губы дрожали, но он изо всех пытался сохранить достоинство. Скрестив руки на груди, он глядел на зрителей с вызывающим презрением.

Толстый генерал преподнес Чен Мей продолговатый плоский брусок с единственной стеклянной кнопкой посередине. Устройство напоминало старинный пульт от бытовой техники, что в изобилии представлены в музеях всего мира. Кнопка горела приятным зеленым светом. Угодливо заглядывая в прекрасные злые глаза китаянки, генерал попросил ее оказать присутствующим честь и лично лишить приговоренного жизни.

Он сбивчиво бормотал что-то про российско-китайскую дружбу, но она не слушала его. Выхватив пульт из рук генерала, Чен Мей направила его на Егора и вдавила кнопку с такой силой, что устройство жалобно затрещало. Генерал шепотом объяснил ей, что пульт отключает дыхательный центр в мозгу приговоренного, поэтому сила нажима не имеет значения. Дыхание уже отключено, нет смысла давить на кнопку дальше. Она с разочарованным видом отдала пульт и стала смотреть на обреченного Егора. Лицо смертника побелело от страха, приобретя цвет кафельной стены, на фоне которой он стоял.

Через ее глаза смертельное шоу наблюдали миллиарды китайцев, а также примкнувшие к ним зрители со всех частей света, включая Россию. Словно специально для них, дрожащий Егор показал китаянке поднятый вверх средний палец ― международный жест презрения. Лицо Чен Мей перекосила судорога ненависти, но она сдержалась, не отреагировав на невежливую выходку умирающего.