Роботы не умирают (сборник)

Мартин закинул голову и уставился в небо. Тусклый свет фонарей не заглушал сияния звезд. И в этот миг в помутневшем сознании Мартина появилась надежда. Ему показалось, что он оказался в этом капкане совсем не случайно, что таково его предназначение, его путь, его судьба. Он так много размышлял и писал обо всех этих вещах, что в какой-то момент перестал примерять эти понятия на себя. Он так долго блуждал, путаясь в религиях, философских направлениях и литературных образах, что совсем отказал себе в праве выбора. Он принял все это как целый мир, в котором просто нужно существовать. Все, что он написал – попытка вычленить истину среди всего этого многообразия. Все, что он написал – неудавшаяся попытка. Все это – разговор автора с читателем, рассуждения и домыслы. Оригинальные, интересные, небанальные и яркие, они давали пищу для ума, они открывали новые и новые вопросы, но… не давали ни одного точного ответа. А возможно ли дать точный ответ, когда речь заходит о вопросах веры, истины?

Но сейчас, понимая, что скорее всего, в ближайшие пять минут его будут убивать сразу три пары рук, Мартин вдруг ощутил, что истина – она здесь. Она в этой границе жизни и смерти. Она в его белых костяшках. В дыхании убийц у его уха. В несобранном образе Аделины, в его разбитом, растерзанном сознании. И больше всего – в этом небе, бесконечном и неохватном, что так дерзко вырвалось из кирпичных тисков зданий. В эти тиски попался Мартин, но не небо. Небо было здесь и сейчас. Оно просто было, вот и все. И Мартин на секунду осознал, что он тоже есть только здесь и сейчас. Потому что секунду назад его уже нет, секунда прошла и унесла с собой все, что в нее вместилось, а в следующую секунду его, Мартина, уже, может, вовсе не будет в живых.

Он еще раз постарался представить Аделину, но она будто бы была за туманной дымкой: тянула к нему руки, звала, просила не уходить, но сама же и отдалялась все дальше. Мартин подумал, что если сейчас ничего не произойдет, он просто уснет. Это было бы забавно – проспать собственную смерть. Он пообещал себе, что закроет глаза всего на секунду, и тут на него обрушился удар. Что-то горячее лопнуло в голове и обожгло правый висок. Со всех сторон мягко окутывала темнота, будто теплое одеяло. Мартин почувствовал себя маленьким мальчиком, ему захотелось навсегда укутаться в эту темноту и спать, спать, спать.

«Умирать – это так приятно…» – было последним, о чем подумал Мартин перед тем, как окончательно провалиться в темноту…

В операционном секторе стояла тишина. На экране трое людей превращали в месиво тело еще одного человека. Оператор НD14 с интересом следил за движениями убийц.

– Знаешь, что удивляет меня? Я не программировал их на убийство такого рода. Одного сильного удара, одного выстрела, быстрой и безболезненной смерти было бы вполне достаточно. Я послал в их сознания сигнал «убить». Их природа сама достроила команду до такого уровня жестокости… – проговорил он, повернувшись к EV21.

Она не обратила на его слова внимания и продолжала неподвижно стоять, глядя в экран. Ее стеклянный взгляд не выражал абсолютно ничего. Каждый новый удар отзывался где-то в груди и в горле. Она стояла, приказывая себе сохранять невозмутимое выражение лица, и прекрасно справлялась со своим же заданием. Она спокойно следила за тем, как эти низшие существа в человеческих телах ломают кости Мартина, как бьют его по голове, спине. Как один из них начал вытирать об него ноги, забрызганные кровью. Как напоследок тело Мартина продырявила автоматная очередь…

– Что же Отступник? Не помог своему Воину Света… – сдавленно проговорила EV21, когда экзекуция была окончена, и парни ушли от того, что когда-то было телом Мартина.

– Возможно, он побоялся погони, – проговорил НD14. – А, может быть, он еще появится, и нам нужно просто немного подождать…

* * *

Аделина шла домой. Она могла различить свет в окне их квартиры. Теплый желтый свет – это горит ночник. Мартин включил его еще вечером, когда они устроились на диване, чтобы послушать любимые пластинки, да так и ушел, оставив ночник давать мягкий свет. «Странно, дом еще так далеко, а слабый свет ночника все равно видно. Как будто у нас не квартира, а настоящий маяк», – подумала Аделина.

Идти было непросто. На улице почему-то вдруг стало ужасно грязно, ноги чавкали, с каждым шагом, глубоко погружаясь в темную жижу. Чем ближе казался дом, тем сложнее было вытаскивать ноги из этого болота.