Род человеческий. Солидарность с нечеловеческим народом

Призрак преследует призрак коммунизма – призрак нечеловеческого.

В «Роде человеческом» будет показано, что человеческий вид – жизнеспособная и важная категория для размышления о коммунистической политике, такой политике, которая в этой книге рассматривается не просто как интернациональная по своему охвату, но и как планетарная. Под этим имеется в виду, что коммунизм работает только тогда, когда его экономические модели мыслятся как настроенность с фактом жизни в биосфере, фактом того, что я называю «симбиотическим реальным».

Симбиотическое реальное – это странное «имплозивное целое», в котором сущности связаны не тотальным, рваным образом. (Я буду давать определение «имплозивному холизму» на протяжении всей книги.) При симбиозе неясно, кто главный симбионт, а отношения между симбиотическими существами неровные, неполные. Служу ли я простым носителем для многочисленных бактерий, населяющих мой микробиом? Или это они дают мне пристанище? Кто хозяин, а кто паразит? Термин «хозяин» (host) происходит от латинского hostis – слово, которое означает одновременно и «друг» и «враг»[1].

Например, треть человеческого молока не усваивается ребенком, и это молоко питает бактерии, которые покрывают кишечник защитной пленкой, дающей иммунитет[2]. Когда ребенок рождается вагинальным путем, он получает все виды иммунитета с помощью бактерий, населяющих микробиом его матери. В геноме человека имеется ретровирус-симбионт, называемый ERV-3, который кодирует иммуносупрессивные свойства плацентарного барьера. Вы читаете это, потому что вирус в ДНК вашей матери не позволил ее организму самопроизвольно абортировать вас[3]. Ослабленная связь симбиотического реального влияет на другие категории бытия, такие как язык. Открывая и закрывая губы вокруг соска при сосании, млекопитающие издают звук [м], который, несомненно, лежит в основе таких слов, как «мама». Эти слова похожи на звуки нечеловеческих млекопитающих, вроде кошек, чье мяуканье также вызывает это действие, знак, который они учатся использовать чаще во взрослом состоянии, когда живут с людьми.

Зависимость – непростое топливо для симбиотического реального; такая зависимость всегда имеет свой призрачный аспект, поэтому симбионт может стать токсичным или могут сформироваться непривычные отношения, – таким образом и происходит эволюция. Правильное слово для описания этой зависимости между дискретными, но тесно взаимосвязанными существами – «солидарность». Без изорванной неполноты симбиотического реального на всех уровнях солидарность не имела бы смысла. Солидарность возможна и широкодоступна, потому что она является феноменологией симбиотического реального как такового. Солидарность – это то, как симбиотическое реальное манифестируется, шум, который оно производит. Кроме того, солидарность работает только тогда, когда она мыслится в этом масштабе.

При этом «Род человеческий» выступает против того, чтобы исключать нелюдей (то есть «окружающую среду» или «экологические проблемы») из областей мысли, намеченных академическими новыми левыми с середины 1960-х годов. Причина этого исключения связана с доминирующим гегельянским течением внутри этих областей, «сильным корреляционизмом», который теперь уже перестал быть тактически полезным. Полезность состояла в том, что сильный корреляционизм помог очертить необходимые круги вокруг белых западных культур, подрезав крылья их идеологическому чувству вездесущности, всеведения и всемогущества. Идея, которая выдвигается в «Роде человеческом», до недавних пор оставалась в руках консервативных сил, противостоящих «культурному релятивизму» и «теории». Уступать же силам реакции целый регион – причем очень крупный – тактически неверно.

Для того чтобы выйти за пределы гегелевского культуралистского подхода, нужно предпринять ряд любопытных, неочевидных шагов, которые отпугнут некоторых читателей. Вполне возможно, что эта книга выведет вас из себя. Подзаголовком могло бы быть: «Да, можно включить нечеловеческих существ в марксистскую теорию, но вам это не понравится!».

Где экологическое местоимение?