Род князей Зацепиных, или Время страстей и князей. Том 2

– Да! А так как я, несмотря на подписанный князем указ, ведомости показать не могу, то тебе кланяться мне геданком будет не за что! Да и по другим делам тоже, коли я присягу принимал, чтобы ни жене, ни сыну, то есть чтобы все, что знаю, в самой тайности держал и без слова государя никому не выдавал, то как же и за что же я стану геданки, или гешенки, получать?

Так жид и провалился ни с чем; после оказалось, что он с ведома самого Долгорукого приходил.

Государь воротился через неделю. Долгорукий стал жаловаться, что государь уехал, ему не дал знать, и оттого казне убыток.

– Хотели гривну с рубля спустить, коли решу на другой день, а теперь больше пятака не спускают, да и условия тягче ставят. А твой Антоныч, государь, чистый дурак. Я ему письменный приказ давал – показать мне твои резолюции; взглянув на них, я бы на себя взял решить; так ни за что! Хоть ему кол на голове теши!

– Что делать, Яков? Крайняя нужда была ехать, и из головы вышло сказать, чтобы тебе показали. А на Антоныча не сердись. Ему от меня такой наказ был дан. Вижу, что тебе было нужно; но разреши тайность нарушать, от одних подкупов не отобьешься.

– Да чего, государь, я твоего Антоныча и подкупать посылал. Жид ловкий взялся за это дело. Думал, запишу на твой счет, брошу, думал, пятьсот, а спасу тысячи. Да ничего не взял. Антоныч и на корысть не пошел.

С этой-то поры и полюбил меня очень батюшка царь, стал мне верить, тайным секретарем сделал и разные тайные дела поручать стал. Дело-то царевича Алексея и все, почитай, через мои и Толстого руки шло, да и другие дела…

– А что, Антоныч, – раз спросил у меня государь, уже в Петербурге, в конце своего славного царствования, – семья у тебя есть какая? Ты мне о ней никогда не говорил. Жену твою я видел, а дети есть?

– Как не быть, государь? Нашего брата трудового человека чем другим, а детьми всегда Бог не оставляет. Дочь и три сына, твои будущие слуги, государь!

– И на возрасте? – спросил государь.

– Девке-то пятнадцатый пошел! Почитай, скоро и под венец обряжать придется, было бы на что. А те – погодки, старшему двенадцать будет.

– Покажи мне их. Коли подростки, учить нужно. Мне ученые и хорошие люди куда как нужны, а твои дети, если в отца выйдут, хорошие люди будут. Вот наутро пойду в Адмиралтейство, зайду к твоей хозяйке анисовой выпить, ты мне их и представь.

Делать было нечего, поклонился и просил осчастливить пожаловать.

Государь жену мою видел прежде, поэтому, выпив рюмку анисовой с поданного ею подноса и закусив голландской селедкой, ничего особого не сказал, заметил только, что она пораздобрела. «Муж бережет, значит, так и мужа нужно беречь», – прибавил он, обращаясь к ней. А как Анютку-то подвели, он сказал:

– Эге! Да она уж совсем невеста. Ну что ж, я сватом буду, у меня же есть на примете… Хочешь замуж?

Та покраснела как маков цвет и глаза вниз опустила. Зарделась девка от царского вопроса и бухнула:

– А мне что? У батьки спроси!

Царь засмеялся.

– Батька-то батькой, – сказал он, – а твоя-то девичья воля куда тянет? Слышала указ, что без согласья невесты венчать не велено? Ну да ничего! Коли девка краснеет да на отца и мать ссылается, так прок будет. Вот будет худо, как ни краснеть не будут, ни отца и мать знать не захотят…

Сказав это, он взглянул на старшего сына Петра. Мальчишка шустрой такой, красивый был, просто молодец; глазенки так и бегают, так и искрятся, и смотрел он на государя таково бойко.

– Гм! – сказал государь. – Ну, брат, в моем тезке тебе мало толку будет. Трудиться-то он станет, да все от дела как-то в сторону смотреть будет. Потому, ясно, и дело у него всякое будет вкось идти. Вот за бабьем ходить, так на то мастак будет! Ну готовь его куда-нибудь в приказ, где бы поменьше работы было.

И он повернулся к младшим; тоже красивые ребята были, только против старшего куда!

– Вот это другое дело! – сказал государь. – Это будут работники, умные работники! Видишь, как этот глубоко смотрит, будто всю внутренность высмотреть хочет, – сказал он об Александре. – Отдай его в доктора! Хорошие доктора нам теперь зело нужны! А этого во флот! – сказал он про Ивана. – Видишь, глядит он ровно, смело, спокойно, а во флоте это первое дело. Нужно, чтобы спокойствие и морской взгляд были!