Род Корневых будет жить! (СИ)

Они решительно выступали рядом со мной — что называется, единым фронтом.

Увидев такую поддержку, я смело пошёл на чужаков.

А они вдруг объединились и кинулись на меня все разом.

Да, я теперь сражался не в одиночку. Теперь со мной были призрачные волки. И тем не менее, чужаки теснили нас. Мало того, что у них было численное преимущество, так ещё каждый из них начал использовать магию.

В меня полетели огненные шары, ледяные копья, закачалась земля, ударили воздушные вихри… Рядом со мной затрещали электрические разряды и начали прорастать сквозь землю лозы. Я попытался уклониться, и тогда в меня полетели металлические шарики.

Часть магического удара взяли на себя волки, но всё равно чужаки теснили нас. Их было больше.

Мы уже давно покинули площадку, на которой должны были проходить поединки во славу Рода. Мы отдалились, и костёр больше не освещал наш бой.

К счастью, начало светать. Так что я видел своих противников. Если бы не это, даже не знаю, как пришлось бы справляться.

Призрачные волки перехватывали техники и отправляли их обратно. Но впятером нам было очень непросто против семерых магов.

Когда самый маленький волчонок взвизгнул оттого, что в него попало ледяное копьё, я взревел и кинулся напролом.

У меня в глазах потемнело, словно чёрная туча опустилась из небесных глубин.

Я помнил, что каналы тёмной ци у меня были уже почти пустые. Но вокруг меня была разлита тёмная ци. Она бушевала, делилась на семь оттенков черноты, сеяла искрами…

И тогда я, сам не знаю почему, мысленно ухватил её и потянул в себя, заполняя каналы и наращивая чёрное ядро.

Я стягивал ци и заставлял её течь по отстроенным мною утром каналам. Для меня было без разницы, в какую сторону она течёт и с какой скоростью. Я просто впитывал её и всё. Впитывал до тех пор, пока она была вокруг.

Я ничего не видел и не слышал. Мне нужна была ци для поединка, потому что я не мог позволить, чтобы призрачные волки пострадали. А потому забирал её из окружающего пространства всю без остатка. Я копил силу, чтобы обрушить её на своих врагов, уничтожить их, сжечь, испепелить! Всех! Всё вокруг…

И вдруг я почувствовал, как у меня на руках кто-то повис.

Когда я открыл глаза, призрачных волков рядом со мной не было. Но меня за руки крепко держал Мо Сянь.

— Молодой господин! — настойчиво звал он меня, — Молодой господин! Владимир Дмитриевич! Очнитесь!

Когда я осознал, что вижу его и слышу, я спросил:

— Где эти ублюдки?

— Никого нет! — ответил Мо Сянь.

— Куда они делись? — моя душа требовала убить этих сволочей, раскидавших костёр и глумящихся над Родом.

— Нет никого! — повторил Мо Сянь. — Их больше нет!

Но я не поверил Мо Сяню и, отодвинув его, начал обшаривать взглядом землю в том месте, где вот только стояли чужаки. И увидел на земле иссушенные тела. Мёртвые. Семь мёртвых иссушенных тел. Причём, такое ощущение, что мёртвыми они были уже давно. Уже много лет.

Не знаю, то ли от вида тел, а то ли от переизбытка тёмной ци, но меня начало колотить. Трясти в лихорадке. Настолько сильной, что я не мог стоять и опустился на землю.

Подбежала Матрёна и запричитала:

— Барин, Владимир Дмитриевич! Что с вами?

Я услышал, как Мо Сянь приказал Матрёне:

— Быстро позови деда Радима! Да пусть свой артефакт прихватит! И побыстрее! Видишь, молодому господину плохо?!

Я слушал Мо Сяня и не мог понять, про какого молодого господина он говорит. Потому что мой карабин я забрал у браконьеров и спрятал возле волчьей норы в дупле старой сосны. И это видела ящерка. Она это точно видела и место заприметила. А не заприметить его было сложно, потому что там брошенное волчье логово. Если бы было действующее, то не заприметила бы. А вот брошенное — заприметила.

Я должен был обязательно найти эту ящерку, потому что она не просто ящерка, а чёрная. А чёрная ящерка — это пращур. Тот, который пра-пра. И ему нужен мой карабин. Я должен отдать пращуру мой карабин. Иначе ящерка станет волком и логово перестанет быть заброшенным.

Мне на лоб легло что-то холодное и бег мыслей замедлился. А вот чернота внутри меня не просто текла — неслась! И она переплёскивала в тот другой канал, где плавало золотое ядро. И тем самым разрушала и один канал, и второй. И от этого было очень больно.

Я кричал и выгибался. И слышал снова и снова:

— Молодой господин, потерпите чуть-чуть. Сейчас придёт дед Радим и мы освободим вас от избытка ци.

Но я не мог терпеть. Я плакал от боли.

И тогда ко мне подошёл волк с бакенбардами. Он был израненный, но по-прежнему гордый и величественный. Он взглянул в мои глаза, поймал мой взгляд и остался стоять и смотреть на меня.

Сразу же рядом с ним встала волчица. Она потянулась ко мне и лизнула меня в лоб. Она тоже была израненная, но это не мешало ей улыбаться.

Вокруг волка и волчицы бегали волчата — играли в догоняшки, боролись, в шутку охотились друг на друга.

Я смотрел на них, и это помогало мне немного — удерживало ци, делало её чуть более тяжёлой и неповоротливой.

Этой малости было достаточно, чтобы ци перестала выплёскиваться к золотому ядру.