Род волка

Нужно найти сук, палку, ветку, которая БЫЛА сухой до того, как намокла под дождем. Хотя бы с палец толщиной. И строгать ее со всех сторон в надежде, что сердцевина окажется сухой. Если не окажется, нужно собрать мокрые стружки (пригодятся!) и искать другую ветку или палку. Надо найти на одежде хоть одно сухое место и тщательно вытереть об него руку. Сухими пальцами надо брать сухие стружки и прятать их куда угодно — хоть в карман, хоть за пазуху, хоть под мышку, лишь бы оставались сухими. Их нужно много. Чем больше, тем лучше. Лишних не будет — совершенно точно. Потом надо найти место, которое можно укрыть от ветра. Это место должно быть сухим. Сначала нужно сухое основание — хотя бы с ладонь размером. Выкапывать ямку нельзя — должен быть подток воздуха снизу. Пучок стружек поджигается на весу, в руке, но, когда он разгорится, его нужно на что-то положить. Если снизу пойдет пар, а микроскопические угольки начнут тухнуть, коснувшись земли, — попытка обречена, можно начинать всё сначала.

В «ненаселенке» это одна из многих возможных ситуаций, когда жизнь человека зависит от его воли и выдержки. А еще — от ножа. Те, кто хоть раз побывал в таком переплете, никогда не станут открывать рабочим лезвием консервные банки. Если ножа нет или у него тупое лезвие, человек обречен.

Семен понимал, что любая ошибка сейчас, скорее всего, будет последней в жизни. И всё-таки допустил ее. Он сделал вполне обычное, но совершенно недопустимое в такой ситуации движение. Сухие стружки разлетались, и, дорожа каждым тоненьким завитком, он положил нож и стал собирать их двумя руками.

И замер.

Он находится на бревнах, между которыми плещется вода. Любой мелкий предмет, оброненный или соскользнувший с бревна, исчезнет бесследно. Даже если там мелко, в щель не просунуть руку, а если глубоко, то можно, конечно, поднырнуть и поискать на дне на ощупь, но... Но это безнадежно.

Закаменев в неудобной позе, Семен сидел и смотрел, как ветер сдувает стружки. Малейшее движение телом, бревна шевельнутся, и нож уйдет в воду. Или не уйдет? Он даже не знает, как и на что положил его. Он попытался вспомнить и очень медленно повторить свое движение рукой.

Повторил.

Нож оказался на месте.

Больше Семен с ним не расставался — убирал в карман, зажимал зубами, но от тела не удалял. Он уже знал, что если выживет, то страх потерять нож станет навязчивым, превратится почти в манию.

Сколько времени он «колдовал», прежде чем первый раз чиркнул зажигалкой, для Семена навсегда осталось тайной: может быть, двадцать минут, а может быть, два часа. Последнее, пожалуй, более вероятно. Он потом и сам не мог вспомнить подробностей своего копошения в темноте. Запомнилось только, что очень трудно было на ощупь отличать влажную древесину от сухой, но он нашел выход — прикладывал обструганные палочки к щеке. А еще он два раза чуть не свалился с плота — один раз споткнулся о тело туземца, а второй раз не смог удержать толстую согнутую ветку, и она его чуть не сбросила в воду. Растопку он поджигал, лежа на боку и прикрывая огонек коленями, животом, грудью. Плоский камень, на который собирался положить подожженные стружки, он тщательно вытер одеждой, а потом грел на животе и под мышкой, чтобы он стал теплым и на нем не выступил конденсат. В общем, Семен прошел по такой полной программе, по какой не ходил никогда в жизни.

И всё получилось. С первого раза. Он поверил в это, только когда занялись и сырые ветки с зелеными листьями, составляющие основную массу дров. Много дыма, мало огня, а тепла еще меньше. Но оно есть! Существует какая-то неразрывная, полумистическая связь между мозгом человека и его пальцами: чтобы заработала голова, нужно греть руки.

Семен ласкал ладонями маленькое дымное пламя, улыбался и пытался осмотреться. Освещенное пространство над плотом заполняли тонкие ветки каких-то кустов с узкими длинными листьями. Причем они были со всех сторон — как же плот смог заехать в такую чащу?

— Эта ночь будет ужасной, — мрачно рассмеялся Семен, — но до утра я доживу — теперь уже просто из принципа. Скоро тут не останется ни одной не обломанной ветки.

Он дождался, когда костер станет «взрослым», то есть образуется достаточное количество горящих углей, чтобы можно было просушивать и поджигать новые порции сырых веток, зачерпнул воды и пристроил сбоку от огня глиняную миску. И вспомнил наконец о туземце.

Человек всё так же лежал на бревнах, частично прикрытый мокрой рогожей. Семен опустился возле него на корточки. Блики костра играли на белках открытых глаз.

— Прости, парень, я ничего не мог поделать. Сам не загнулся только чудом. Уж я заберу рогожу — тебе она больше не нужна.

Семен потянулся рукой, чтобы прикрыть ему веки — он знал, что с покойниками положено поступать именно так. Но коснуться не успел — глаза моргнули!

— Ни хрена себе! — изумился Семен. — Да ты живой?! Вот это да...