Род Волка. Племя Тигра. Прайд Саблезуба

– Не-ет, что ты! – засмеялась Ветка. – Я же знаю, что ты камни бросать не умеешь! Нет, ты, конечно, бросать-то умеешь, только недалеко и почти никогда не попадаешь! А волшебный дротик… Ты его пока наколдуешь, я же десять раз вокруг лагеря обежать успею! Другое дело, что ты мог разозлиться… Но ты бы меня все равно не заметил! Ты меня никогда не замечаешь! С собаками разговариваешь, с мальчишками, а со мной совсем, совсем не хочешь! Я так старалась на глаза тебе попасться, хотела, чтобы ты заметил, как я работать умею, специально старалась, а ты смотрел как на пустое место, как будто меня и нет совсем, – так обидно! – Она хлюпнула носом. – Даже с женщинами разговаривал, а я… а меня… Ну, конечно, я же уродина…

– Ты это прекрати! – всполошился Семен. – Только этого мне еще не хватало! Откуда же я знал, что ты взрослая?! Я думал, что ты маленькая совсем!

– Да-а-а, маленькая! Как дрова таскать, так не маленькая! Видал же, какую охапку я позавчера тащила! Специально ждала, чтобы мимо тебя пройти, а ты и не заметил даже. Только и знаешь…

За время пребывания в этом мире Семен смирился с тем, что жевать можно только мясо, нарезанное тонкими ломтиками и пробывшее в кипятке не больше минуты. Лучше – меньше. Потом мясо в кипящей воде твердеет и вновь становится мягким, только когда уже совсем разварится. Для этого требуется от одного до нескольких часов варки, чем, естественно, никому заниматься здесь и в голову не приходит, в том числе и ему самому. С мясом, приготовленным без посуды, дело обстоит еще смешнее. Всем известный и любимый народом шашлык делается из мяса, которое проходит предварительную подготовку – маринование. Уж класть специи, нет ли – дело вкуса, а мариновать надо обязательно: в уксусе, в вине, в простокваше, в кефире… Именно этот процесс делает мясо «жующимся». А если просто так нарезать от туши и нанизать на шампур – попробуйте, если мяса не жалко! И зубов, кстати, тоже… Нет, собственно говоря, есть это все можно, но не для удовольствия, а чтобы, как говорится, кишку набить. Процедура поедания такого мяса требует некоторых навыков: в левую руку берешь кусок, в правую – нож. Прихватываешь передними зубами краешек, оттягиваешь губы и движением ножа снизу вверх отрезаешь кусочек. Желательно при этом не смахнуть лезвием кончик собственного носа. Отрезанный кусочек забираешь в рот, несколько раз тискаешь зубами для придания обтекаемой формы и… глотаешь. Именно так и собирался поступить Семен с румяным поджаристым куском оленины, лежащим на теплом камне у костра. И вдруг оказалось, что нож не нужен! Он просто взял и откусил! И разжевал! Как будто мясо готовили не на костре, а в духовке! Он уже открыл было рот, чтобы спросить, как это у нее получилось, но успел опомниться: наверное, мужчине неприлично интересоваться такими вещами. Хотел этого Семен или нет, но авторитет Сухой Ветки в его глазах немедленно вырос если и не до небес, то, во всяком случае, изрядно. То есть оказалось, что перед ним сидит не взбалмошная пустая девчонка, а Женщина. Нет, сам он давно уже не мальчишка – живет, можно сказать, уже вторую жизнь и прекрасно понимает, что формулу доступа к мужскому сердцу через желудок придумали не в двадцатом веке, ее тогда только озвучили, а известна она, наверное, была всегда. По крайней мере женщинам. Не менее хорошо были знакомы Семену и последствия. В том смысле, что большинство женщин прекрасно понимает, что, добравшись до этого субпродукта (мужского сердца), нужно в него вцепиться как следует, а стараться на кухне (да и в койке!) уже не обязательно. И тем не менее, тем не менее…

– Слушай, – сказал он, – а ты здорово готовишь! Я ел пищу, которую делают здешние женщины, – такая, знаешь ли, гадость! Кто тебя научил?

– Никто меня не научил, – насупилась Ветка. – Я сама все придумала. Что же мне делать, если я уродилась такой страшной? А так вдруг кому-нибудь понравится моя еда… И у меня будет мужчина. Хотя бы ненадолго, но как у всех!

– Ты это перестань вспоминать! – приказал Семен и добавил неожиданно для себя самого: – Считай, что у тебя есть мужчина. А уж надолго или нет – зависит от тебя самой, а не от того, какой ты родилась. Ну и, разумеется, от того, как скоро меня убьют.

Он немедленно решил, что, пожалуй, перебрал с «черным» юмором, но ожидаемой реакции не последовало. Наоборот, Ветка вскинулась, глаза ее заблестели:

– Нет, Семхон, нет! Тебя убьют не скоро! Может быть, и меня уже не будет, а ты все еще будешь жить!

– Однако… – озадачился Семен. – Тебе откуда это известно?

– Ну-у… сама не знаю… Но я всегда угадываю, кто погибнет в ближайшее время. И когда совсем маленькая была… Как-то раз мамин мужчина побил ее, а трахать не стал. Я спросила ее, почему он так сделал, ведь он скоро умрет – послезавтра, наверное. Тогда мама побила меня. А воина и правда через день убили хьюгги. Потом и мама, и все женщины сказали, чтобы я молчала и никогда никому не говорила об этом. Иначе мужчины решат, что это я накликаю на них беду. Я не говорю…

– А ты действительно не ошибаешься?