Род

Она засунула руку под ящики, где ее мать держала бочонок ядреного варева. «Посмотрим, мама, каково твое лучшее пиво». Тот, кто был ее целью, сидел на бочке в другом конце зала, чернее тучи. Успокоив Руну и вернувшись с улицы, он так и оставался на одном месте, сжимая кружку и глядя на все исподлобья. Она доставила себе удовольствие и немного поразглядывала его. В лице Аслака было что-то приятное, даже когда он сердился. Может, это и значило хотеть? Может, так это и начиналось? Она схватилась за эту мысль, упрятала в коробку и убрала подальше. «Потом разберусь». Она прошла между гостями с ковшом в одной руке и двумя кружками в другой, не подозревая о глазах, что следили за ней.

Аслак моргнул и поморщился от вкуса напитка.

– Я о чем: разве это его дело?

– Конечно, – проворковала Хельга. – Еще?

– Нет. Не надо, – короткая пауза. – Еще.

Она улыбнулась ему искренней улыбкой, подняла ковш со сваренным матерью адским зельем и плеснула мутной жидкости в кружку Аслака.

– Пожалуйста.

– Спасибо.

«Не надо бы тебе меня благодарить».

– Не за что. Я просто думаю, что тебе нужна поддержка.

– Зачем это мне поддержка? – он уже поплыл, но все еще не утратил подозрительности.

– Ну как же – мы все его видели.

– Кого?

– Сигмара.

Неразборчивое озлобленное бормотание.

– Он лапал твою жену.

– Ему нужно было…

– О, он сделал больше, чем нужно было. Мы все видели. Да он должен заплатить за твою честь. Еще?

Аслак не ответил, просто протянул кружку. Когда она наполнилась, он выпил все залпом.

– Он грязный трус, – прорычал он.

– И старый к тому же.

– Да. Старый. – Молодой человек скривил губы в отвращении.

– И он не имеет права так обращаться с сыном Уннтора, да еще и на Речном хуторе. Это оскорбление чести твоего отца. – Аслак стиснул кружку крепче. «Хорошо. А теперь печаль». – Не знаю, правда, что ты сможешь сделать.

Худощавый молодой человек вскочил. Если он ее и замечал, то не подавал виду.

– Я пойду и налью нам еще, – тихо сказала Хельга на случай, если он еще слушал.

Он не слушал.

Когда голос Аслака перекрыл болтовню, их уже разделяло немало гостей.

– Сигмар Горанссон! – один за другим голоса мужчин стихали. – Сигмар Горанссон, я объявляю тебя трусом и белобрюхим сученышем!

«Это их точно заткнет». Хельга увидела, как выпучивают глаза люди Сигмара. От удивления? От смеха? От ярости?

Стоявший рядом с Хильдигуннюр и Уннтором швед медленно обернулся.

– Кто это сказал? – последовала умело взятая пауза, а когда Аслак хотел заговорить, он добавил: – Я думал, детишки уже легли баиньки?

Мужчины расхохотались, а Хельга заметила за спиной Сигмара лицо матери. Оно выражало легкую досаду. «Ты сама бы лучше не справилась, так ведь, мама?»

– Добрые слова, – сказал Аслак. – Но это все, что есть у стариков.

Охи и возгласы мужчин: это вызов.

– О, щеночек растявкался, – сказал Сигмар. – И он, конечно, прав.

Если бы Аслак понимал, что делает, то посмотрел бы на лица собравшихся шведов. «Их все это забавляет».

– Добрые слова, добрая шерсть, добрые женщины.

Хельга почувствовала мимолетный укол совести. Она раззадорила Аслака, указала ему дорогу, но, может, она недооценила шведа?

– Я тебя, как девку, на спину повалю, – зарычал Аслак.

– Да неужели? – Тон Сигмара изменился. Он больше не говорил с комнатой – он устремил взгляд на младшего сына Хильдигуннюр. Аслак шагнул вперед, и вокруг него, как по волшебству, расчистился круг. Малейшее движение – Уннтор сместился в сторону забияк, но остановился. Легчайшее прикосновение к его плечу – лишь на миг – и Хильдигуннюр тут же отступила назад. Хельга нахмурилась. Почему ее мать позволяет Аслаку драться с Сигмаром?

«Она тоже не знает, кто убийца, и создает напряжение.

Мы играем в одну игру».

Почему-то это совсем не обрадовало Хельгу, но у нее не было времени на раздумья. Аслак взревел и бросился на шведа, который легко увернулся и влепил молодому человеку сочный подзатыльник.

– Я не упал, – сказал швед.

– Пока, – рявкнул в ответ Аслак. На этот раз он подходил осторожнее, широко расставив руки. «Вряд ли ему везло в борьбе с братьями, но он учился, глядя на них», – подумала Хельга.

Быстрая попытка захвата, но Сигмар снова нанес стремительный удар, на этот раз по вытянутой руке Аслака, и молодой человек отступил, сжимая запястье и морщась. «Он бил туда, где больнее всего». Хельге было так просто представить, как Сигмар склоняется над лежащим Карлом и делает надрез тонким ножом.

– Я все еще не упал, – повторил Сигмар, на этот раз громче.

– Заткнись, трус! – В этот раз Аслак подходил еще медленнее, но держал руки близко к телу, а не вытягивал; он готовился ударить Сигмара, с каждым шагом приближаясь на дюйм.

Швед наблюдал за ним с улыбкой на лице.

– Ты что, ждешь, когда я от старости на пол свалюсь?

Два шага – и Аслак кинулся на него. Но вдруг отлетел назад и вверх, и не по своей воле. За грохотом его падения последовало «О-о-о» гостей; Аслак пыхтел, пытаясь перевести дух.

– Может, свою девку ты так и валишь, – сказал Сигмар, вызвав смех и улюлюканье. Потом, сверкнув глазами, он наклонился к уху Аслака. И зашептал…