Род

– Что Руна сказала Уннтору, будто они с Аслаком очень бедные и, раз Карл такой богатый, он должен отдать свою долю их семье.

Хрупкое счастье Гиты рассыпалось на глазах. Все началось с гладкого лба, пошедшего морщинками, а потом ее миленький носик дернулся, словно учуяв хищника. Губы задрожали, но Хельга видела, как волевым усилием она удержала их. Вот они: резкий вдох, медленный выдох, блеклая улыбка.

Потрясающее зрелище: крушение мечты.

«А теперь мне надо…»

Хельга не успела закончить мысль. Гита была истинной дочерью своих родителей, и ярость ее рванулась вперед, как волкодав за добычей. Она наклонилась ближе:

– Расскажи мне все, что она говорила.

Ощущение успеха нахлынуло с такой силой, что ей стало почти неуютно. На мгновение Хельге показалось, что все смотрят на нее, поздравляя с победой, но она отмахнулась от этой мысли. В их маленьком пузырьке девичьих секретов она приступила к первой части своего плана.

Руна взяла по два ковша в каждую руку и отвернулась от бочки с напитком. Полшага – и под ребра ей врезался локоть с такой силой, что хватило бы причинить боль, но не хватило, чтобы выбить ковши на пол.

– Ой, – сказала Гита. – Мне так жаль.

Руна выдохнула.

– Все в порядке, – сказала она, выдавив улыбку.

– Я вертелась, искала маму и просто тебя не заметила.

– Я сказала, что все в порядке. Отойди в сторону.

– Прости, что?

– Я попросила тебя отойти в сторону и пропустить меня. Я несу выпивку на стол.

– А. Так ты просишь меня отойти, чтобы тебе досталось то, что ты хочешь?

– Что ты мелешь? Я несу выпивку.

Гита сладенько улыбнулась:

– Неси, неси. Ни одному мужику от тебя ничего другого и не захочется.

Руна выпучила глаза:

– Ах ты сучка костлявая, – прошипела она. – Вся в мамашу.

По дому разнесся звук пощечины, а за ним – визг и грохот упавших на пол ковшей.

Из осторожности Хельга отвернулась и лишь слушала; не хватало еще, чтобы ее увидели улыбающейся, когда все в замешательстве. Как только Гита посчитала, что знает о планах Аслака и Руны наследовать хутор, она стала рваться в драку, в точности как ее покойный отец. «Не имело бы никакого значения, что это неправда», – подумала Хельга. Некоторые люди всегда готовы поверить в худшее.

В следующий момент к визгам присоединились мужские голоса, и, обернувшись, Хельга увидела, как рослые фигуры подбегают к тому, что можно было описать только как груду конечностей на полу. Она чуть не расхохоталась: толпа огромных мужиков топталась вокруг, не осмеливаясь прикоснуться к двум плюющимся, шипящим женщинам на полу.

Мужчины дерутся, как медведи, говорила ей мать, большие, медленные и неуклюжие. Женщины дерутся, как лесные кошки – неистовые, быстрые и смертоносные. Никто из мужчин, кажется, не спешил остановить Руну, которая сбросила Гиту на пол и влепила ей как минимум одну хорошую затрещину.

Кто-то оттеснил ее в сторону, и Хельга нахмурилась: крупный, быстрый силуэт.

Сигмар.

Швед протолкался сквозь толпу, а в руках у него была…

…бочка с водой.

К счастью, она была наполовину пуста, но хватило и этого. Вода выплеснулась на двух женщин, и как только Руна заморгала и схватила ртом воздух, переводя дыхание, Сигмар врезался в нее, сбил с распластавшейся и завывающей Гиты, и она немедленно исчезла под тушей шведа. Последним, что заметила Хельга, была вцепившаяся в светлые волосы рука, а потом Сигмар прижал жену Аслака к полу.

Гита кое-как поднялась на ноги, рыдая и кашляя. Она расставила ноги, выгнулась как кошка и была готова броситься на Руну, но ее схватили сзади; она пыталась вырваться, но сбоку от нее возникла Хильдигуннюр и зашептала что-то ей на ухо, быстро двигая губами.

Лицо Гиты сморщилось, и она обмякла.

– Выведите ее на воздух, – рявкнула Хильдигуннюр. – Агла!

Жена Карла возникла сзади, как собака; она выслушала несколько весьма резких команд и вышла следом за дочерью.

– Слезь с нее! – Аслак протолкнулся мимо мужчин и ударил Сигмара в плечо.

Швед мгновенно вскочил и отошел на два шага назад с поднятыми руками.

Аслак протянул Руне руку и поставил ее на ноги. Часто моргая, явно ошарашенная, она что-то сказала мужу, который обнял ее, а потом, не говоря ни слова, они развернулись и вышли из дома.

«Вот и все». Странно было чувствовать себя сразу и охотницей, и добычей, но убийца, кем бы он ни был, теперь будет не так уверен в том, что может или не может сегодня случиться, а это было уже что-то. Все делают ошибки. Иногда их нужно немного подтолкнуть. Она не спускала глаз с цели, отрешившись от всего остального.

«Пора делать следующий шаг».

Она наблюдала, как все рассаживаются, точно стайка птиц, встревоженная давно улетевшим ястребом. Агла вдавила дочку в угол и не сводила с нее, мокрой и кипящей от злости, глаз. Хильдигуннюр завела новую беседу, начав с удачно подобранной и очень грубой шутки про мокреньких девочек, и теперь все пили из бочек, распевали песни и делали то же, что и всегда. Никто не обращал на нее внимания.