Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61

Встреча матери и сына никому из них радости не доставила. Свекровь люто ненавидела невестку и не хотела внуков «от неё». Андрей, напротив, ещё сильней возлюбил жену и возжаждал детей. Любить её он собирался вечно. Даже если она окажется алкоголичкой. Тем более ему самому начинало казаться, как будто жена всё время слегка навеселе. Да и кофейные зёрна в рот жменями закидывает и хрустит, что твоя кофемолка. Может — такая у неё беременная блажь, как она сама уверяет. А может и бухло закусывает, чтобы запаха никто не почуял. Он даже тихонечко перерыл квартиру в поисках нычек. Ничего. Ерунда! Он бы почуял и через кофейные зёрна. Они же спят вместе. В обнимку. И вообще, если знаешь человека — ему надо доверять всегда, а не только в исключительных случаях. Так нас учит классика кинематографа — и она права.

Да и как он мог подумать такое о своей Лене, когда она так обожает их детишек. Разнополых двойняшек Ивана-да-Марью.

Доктор женской консультации продолжал разводить руками на всё происходящее с Еленой Яковлевой. Поставил ей вегето-сосудистую дистонию — давно отживший своё глупейший синдромальный диагноз, который нынче ни один уважающий себя врач не заставит себя же письменно зафиксировать, засмеют! И порекомендовал есть мясо, овощи и фрукты и подольше бывать на свежем воздухе. Но Лена продолжала худеть, несмотря на мясо и овощи. Продолжала раскачиваться и падать, невзирая на то, что Алексей старательно вывозил её в Подмосковный лес в редкие часы, свободные от занятий. Да и вообще, стала оглушённая и невнятная. Если не сказать — заторможенная. И доктор женской консультации, когда она упала прямо у него на приёме, вызвал Скорую. Она сюда Елену Яковлеву и привезла.

— Вы не смотрите, какая она сейчас! — сказал Алексей, окончив рассказ. Сказал шёпотом, потому что Елена уснула. Уснула в присутствии толпы докторов. У женщины действительно был серьёзный упадок сил. — Не смотрите и не думайте! Она очень красивая! — И он с неизбывной нежностью посмотрел на лицо жены. Хотя на красавицу измождённая Лена Яковлева сейчас была похожа как Мальцева — на балерину.

— Скажите, Алексей, походка у вашей жены в последнее время не изменилась? — спросила Татьяна Георгиевна.

— Изменилась. Но она же — беременная! У всех беременных меняется походка. Я читал!

— А не на такую ли? — подал голос Родин и прошёлся по палате не слишком уверенно, широко расставив ноги, избыточно распрямившись. Родина бросало из стороны в сторону и штормило на поворотах. Не зря, ох не зря он учился на актёрском. Он на актёрский когда-то пошёл не потому, что хотел стать актёром, а потому что актёрство у него было в крови.[15]

— Именно! — Подтвердил Андрей. — У вас очень хорошо получилось. Как вы догадались?

Мальцева с Родиным переглянулись.

— Симптом Тома. «Мозжечковая походка», — срезюмировала Оксана Анатольевна. — Что нам это даёт?

— Направление поиска, как минимум, — ответила Мальцева.

Елена Яковлева открыла глаза.

— Простите! Я задремала.

— Елена, вы можете встать? — спросила Татьяна Георгиевна.

— Да-да, конечно! Я же всего лишь беременная, а не больная. — Слабо улыбнулась пациентка.

Алексей помог жене подняться.

— Станьте-ка вот так! — Попросила Поцелуева, сама став в позу Ромберга, известную всем, кто хоть когда-нибудь получал справку, нужную для получения прав на управление автотранспортными средствами.

— Я же не за рулём! — Пошутила Елена. — И трезвая! — Это она произнесла с некоторым значением. И даже обидой. Вероятно, её уже достало подозрение в алкоголизме.

— И тем не менее! — Настояла Мальцева.

Елена попыталась — и приземлилась в заботливые ручищи Родина, вовремя ставшего позади пациентки.

— В сенсибилизированной позе Ромберга нужда отпала, — прокомментировал он.

Мальцева, Родин и Поцелуева переглянулись. Настя Разова ничего не понимала, но тоже сделала серьёзный насупленный вид.

— Анастасия Евгеньевна, проверьте симптом Ожеховского, — иезуитски распорядился Родин, заметивший Настины мимические игрища.

— Э-э-э…

— Прошу вас, сядьте на кровать, — обратилась к пациентке Оксана Анатольевна, метнув в мужа молнию («не при пациентке же! понятно, что Тыдыбыр стерилен!»)

Елена послушно села.

— Пожалуйста, сдвиньте ноги и обопритесь на мои ладони, — Оксана протянула Елене руки. Та оперлась. Оксана Анатольевна резко убрала руки — и Елена упала прямиком в её объятия.

Оксана Анатольевна прощупала мускулатуру и внимательно осмотрела глазные яблоки.

— С моей женой всё в порядке?! — Наконец не выдержал Андрей Яковлев, с тревогой наблюдавший за манипуляциями группы товарищей в хирургических пижамах.

— Боюсь, что нет. — Сказала Мальцева. — Но насколько и что не в порядке…

— Понятно, почему она жевала кофейные зёрна, — пробормотала Оксана.

— Да, ненадолго приводит в норму мозговое кровообращение. Это не блажь беременной. Это была суровая необходимость голодающей коры головного мозга.

— С детьми всё в порядке?! — Взволнованно уточнила Елена.