Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61

— О, с детьми всё в порядке! — Улыбнулась Мальцева. И это была честная улыбка. С плодами, в отличие от вынашивающей их женщины, всё было в порядке. — Мы вас обследуем. И очень быстро поставим диагноз.

— Итак! — начала консилиум Мальцева, когда врачи переместились в ординаторскую. — У нас положительные симптомы Ожеховского и Тома, совсем беда с Ромбергом, атаксия, нарушение координации движений, пониженный мышечный тонус, асинергия, тремор, нистагм и регулярная головная боль. Вероятно, как проявление окклюзионной гидроцефалии.

— Но на глазном дне — никаких кровоизлияний и разрастаний сосудов, — добавила Оксана Анатольевна.

— Ваш предварительный диагноз, Анастасия Евгеньевна?

— Э-э-э… — замялась Тыдыбыр. — Что-то с мозжечком?

— Оч-чень по-докторски! — рассмеялся Родин.

Тут уж и Мальцева метнула в него красноречивый взгляд. Сергей Станиславович тут же заткнулся, вспомнив, как ещё недавно он верил в воображаемого отца. Никто не совершенен.

— Ага. — Кивнула ему Татьяна Георгиевна. — Вот именно. И на опытную старуху бывает проруха. Я не запрещаю вам потешаться над молодыми докторами при условии, что потеха идёт в рамках педагогического процесса.

— Новообразование мозжечка! — Выкрикнула, надувшаяся было, Настя.

— Похоже. А для того, чтобы выяснить, что именно мозжечка, а не задней черепной ямки в целом, и чтобы выяснить, какая именно — Оксана Анатольевна не зря акцентировалась на глазном дне, — мы должны выполнить элементарный анализ крови.

— Но вот только же делали в женской консультации. Железо-дефицитная анемия.

— Не верю! — Отчеканила Мальцева. — Никогда и никому не верю. И вы, Анастасия Евгеньевна, не верьте! И я ещё не знаю такой женской консультации, где бы женщине с такой выраженной слабостью, да ещё и пониженного питания — не поставили бы железо-дефицитную анемию. Исключительно для перестраховки «на всякий случай», мол, мы предупреждали роддом о рисках.

И действительно. Анализ, сделанный Cito! — показал, что у Елены Яковлевой не анемия, а напротив — эритроцитоз. Который является ничем иным, как маркером гемангиобластомы.

Мальцева немедленно вызвала на себя консультацию невропатолога. Тот вызвал нейрохирурга. Сработали очень быстро. Сама главврач (жена замминистра!) смотрела пациентку. Уж точно не может быть, что девочка с улицы.

И уже к вечеру был готов диагноз. У Елены Яковлевой была не просто гемангиобластома мозжечка. А очень быстро растущая гемангиобластома мозжечка. Невропатолог и нейрохирург хором дали заключение-рекомендации: беременность прервать; затем — химиотерапия; и только потом, если опухоль уменьшится, а показатели крови нормализуются — оперировать. Потому что никто не полезет с пилкой Джигли и скальпелем в голову беременной при такой изменённой картине свёртывающей системы крови, и таких гигантских размерах опухоли.

Беременности Елены и Андрея Яковлевых было всего двадцать пять недель. Учитывая, что Лена вынашивала двойню… Слишком малы, чтобы извлекать. Не витальны. Нежизнеспособны.

— Но они живые! Я чувствую их! Вот пошевелился Ваня. А вот — Маша!

Елена категорически отказалась от аборта. Хотя Андрей стоял перед нею на коленях. А Родин, Поцелуева и сама Мальцева уговаривали, что если она умрёт — умрут и дети. Эти дети. Плоды. И никаких больше детей у неё не будет. А если… Тогда она выздоровеет. Может быть. И может быть родит здоровых детей.

— Вы уверены, что я выживу и выздоровею?

Врачи косили. Врать эта команда не умела. А невропатолог с нейрохирургом — так вообще. Такое говорили, что их пришлось вытолкать из палаты. После их речей Елена окончательно отказалась делать аборт.

— Сколько проживу — столько проживу. Как уже… начну умирать — сразу делайте кесарево. Ему от меня останутся дети.

Елену Яковлеву оставили в роддоме. Хотя могли бы выписать под наблюдение женской консультации. Или с направлением в НИИ имени Бурденко.

Но Мальцева вдруг развила такую бурную деятельность, как будто навёрстывала время, потраченное на отсидку в берлоге. А ещё она вдруг поняла, что с большой ответственностью приходит и большая власть. Ведь сейчас она была не заведующей отделением, не начмедом. А главным врачом огромной многопрофильной больницы. Да ещё и женой заместителя министра здравоохранения по вопросам материнства и детства!

О! Как орал на неё Семён Ильич!

— Ты понимаешь, что смерть этой бабы будет на твоих руках?! И на моих, если я пойду у тебя на поводу?!

— А что, разве главная задача врача — спихнуть чью-то смерть в более подходящие к ситуации руки? — ехидно интересовалась она, прикуривая сигаретку.

— Не кури при ребёнке! — Гудел Сёма.

— Да в этой твоей гостиной несколько вертолётов сядет. Муська в другом углу лётного поля.

— В нашей! В нашей гостиной!.. Да просто сделай ей аборт!

— Она не хочет.

— Выпиши к чертям! Как привезут по Скорой без сознания — сделай поздняк по жизненным показаниям! Ну то есть не ты — а Родин, или Поцелуева! Ты вообще главврач! Ты не должна настолько быть в ситуации.

— Как главврач я как раз должна быть настолько в любой ситуации.

— Ты упёртый осёл! Ослица!

— Ты мне поможешь или нет?