Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37

Анастасия Евгеньевна Разова не то что про Инстаграм за истекшие сутки не вспомнила, она даже забыла позвонить маме с папой. Сегодня же было не её дежурство. У неё же сегодня вроде как был выходной. «Деточка, у тебя всё в порядке?» – получила она в полночь сообщение от мамы. И расплакалась. Не могла понять, почему. От счастья, что у неё родители всю жизнь вместе и любят друг друга? Или от усталости. От внезапно взрослой усталости. Не такой, от которой хочется спать или залечь в горячую ванну. А от такой усталости, отдыха от которой нет. Настя Разова стояла в палате ОРИТ. На функциональной кровати в тяжёлом медикаментозном дурмане покоилась бессознательная женщина, потому что сном её состояние трудно было назвать. В кресле прикорнул уставший от командировок и треволнений Слава. Сабину час назад забрали органы опеки. За столом дремала анестезистка, положив голову на руки. А Настя Разова стояла и плакала, внезапно поняв, что её слишком затянувшееся детство закончилось. Закончилось раз и навсегда. Она ответила маме, что в роддоме. Отключила айфон. Умылась прохладной водой. И пошла на первый этаж, в обсервационный родзал. Было тихо. Женщин в родах не было. Персонал лежал по койкам предродовых. Настя села за стол. И уставилась в стену. Минут через пять вышла старшая акушерка смены Вера Антоновна, натягивая на пижаму халат. И, ничего не говоря Тыдыбыру, зашла в манипуляционную. Было слышно, как забурлил электрический чайник. Через минуту Вера Антоновна вышла, держа в руках чашку горячего кофе:

– Кофе, Анастасия Евгеньевна, – сказала она, поставив перед ней чашку. – И не пяльтесь полночи в стену. Это не помогает.

После чего вернулась в предродовую, сняла халат, легла на койку, шумно вздохнула, устраивая поудобней свою боль в пояснице.

Кадр тридцать седьмой «В ожидании малыша»

– В подъевреивании! – хохотнула Марго.

– Что? – не сразу сообразила Татьяна Георгиевна.

Поздним вечером подруги сидели в кабинете заведующей. Маргарите Андреевне отказали в туристической визе США, и она была в ярости. Потому что она совершенно по-честному собиралась приехать-посмотреть. «Нахуй мне упала та ваша Америка?! Я посмотреть хотела! Но теперь я точно замуж выйду, хоть он окажется мудак, каких мало! Мало я, что ли, отечественных мудаков терпела? Святогорский говорит, что любой их мудак по сравнению с нашим, что котёнок с бычарой! Так что, дорогие США, получите новую гражданку, раз приличной женщине туристическую визу не дали!» – орала Марго. Кстати, да. Погорячился госдеп штатовский. Могли бы отделаться туристом, а так… Если Маргарита Андреевна чего решила, то непременно добьётся. И чем больше препятствий на пути – тем достоверней обеспечение результата. Отбушевавшаяся Марго вяло перебирала стопку книг на столе у Мальцевой. А Татьяна Георгиевна думала, что, пожалуй, пора посвятить подругу. Не то не забудет, не простит, проклянёт и на похороны в США не позовёт. Сейчас ещё можно отговориться тем, что сама Маргарита Андреевна была слишком занята.

– Книжица тут у тебя забавная валяется. «В ожидании малыша». Вот я и говорю: «В подъевреивании. «Пое-е-едем красо-о-отка ката-а-а-аться – давно я тебя-а под… евреивал!» – пропела Маргарита Андреевна, предварительно нарочито прочистив горло. – Что, в детстве не пела такую песню?

– Нет. Я в детстве не пела такую песню. Я любила романс про титулярного советника. «Он бы титулярный советник. Она – генеральская дочь! Он скромно в любви объяснился – она прогнала его прочь!» – густо продекламировала Мальцева. – Но моя мама терпеть не могла этот романс. Уж не знаю, по каким таким причинам. Мама называла этот романс убогим. Поэтому я распевала его, когда мамы не было дома. Вероятно, это было очень забавно. Мне было лет двенадцать, а я во всю глотку горлопанила про титулярного советника, который «пьянствовал целую ночь». И в не помню каком тумане не то бродила, не то что-то другое делала… «Вставала пред ним»? В общем, та самая генеральская дочь.

– Печальная история.

– Нормальная история. О мезальянсе.

– Это когда верхи не могут, а низы не хотят?

– Нет, мезальянс – это когда он титулярный советник, а она – генеральская дочь.

– Ага, – Маргарита Андреевна кинула на подругу острый, пронзительный и где-то даже осуждающий взгляд. – Или когда она – заведующая отделением, а он – интерн.

– Нет. Когда ей – за сраку лет, а ему – едва исполнилось двадцать шесть – это, Марго, не мезальянс. Это глупость. И всё, закрыли тему. Мне и так стоило колоссальных усилий отправить этого мальчика в отставку и перевести его в другое отделение.

– Всё равно он остался на нашей клинической базе и каждую пятиминутку смотрит на тебя, как… Кстати, он понял, что ты его прогнала? Наверное, уже понял. Потому что смотрит как тот самый титулярный советник на ту самую генеральскую дочь, которая прогнала его прочь. Кстати, кто такой этот титулярный советник? Звучит солидно. Чего это она его прогнала?

– Мелкая сошка в табели о рангах.

– Понятно. Но ты уводишь меня от темы.