Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47

И только тут, в роддоме, Маргарита Андреевна могла успокоиться. Отвлечься. От тоски по Джонни. От боли, которую ей щедро, беспричинно-жестоко, с огромным удовольствием причиняла Светка.

Да, Светка. Единственная, обожаемая сверх меры дочь. Для которой — всё. И ещё немножечко сверху. Скоро двадцать два года. Казалось бы… Но она совсем не приняла маминого счастья. Не удалось Маргарите вырастить подругу. Она рыдала по ночам в подушку — если ночевала дома, что случалось редко. Или же — куда чаще — носилась призраком по коридорам родильного дома и не могла уснуть, даже если не была занята в данный конкретный момент. Ей очень не хватало разговоров с Мальцевой. Ну да подруга нынче и так между львом и крокодилом. Хотя между львом и крокодилом наверняка уютнее, чем между должностью начмеда, новорождённым ребёнком, не говоря уже обо всём том и обо всех тех, что встало-выстроилось по периметру этого «между».

Маргарита Андреевна даже разок к психологу сходила. В Интернете нашла. Очень известная — если верить Интернету и самой дамочке. И просто гений — если опять же верить многочисленным отзывам, что болтались в социальных сетях, где гнездовалась психолог. Марго уже давно ничего не принимала на веру, но отчего бы и нет? Четыре тысячи рублей за «терапевтический час» — это что ещё за?.. Академический час — известен, сорок пять минут… ага, вот у мамзель и пояснение: «терапевтический час — пятьдесят минут», чушь полная, ну да ладно! Однако кусается: четыре тысячи рублей за пятьдесят минут! Но надо делиться. Мир щедр к тебе — будь щедра к миру. Да и никто же не приговорил, если что. Смущало, что такой известный по всей Сети специалист ведёт приём на дому, но мало ли… На дому оно бывает и сподручней, чай, не роды. Маргоша криво усмехнулась, прикинув, как она выкатывает в блоге ценник за акушерские услуги — четыре тысячи рэ за пятьдесят минут. За двенадцать часов это сколько будет? Сорок восемь тысяч рублей! А первородки и сутки, бывает… девяносто шесть тысяч рублей! Хо-хо! Жить можно будет, учитывая, сколько она родов в месяц принимает. Что правда, её тут же за жопу возьмут соответствующие органы. Прямо холодными руками за тёплую задницу. А уж если Маргарита Андреевна устроит оазис оказания родовспомогательных услуг на дому — тут могут приехать и в чудной решётчатой карете. Эх, надо было в болтологию идти, а не в «мешки ворочать»! Марго набрала заявленный в открытом доступе номер телефона, и достаточно милый женский голос назначил ей встречу. В окраинных новостройках. Марго добиралась туда часа два, обозлившись в пробках на МКАДе на всё то живое, что сидит за рулём. Пока разыскала искомое строение, пока припарковалась… Перекурила у неухоженного подъезда, матюкнулась прилично: «white trash!» — научили в США уже, ага. И потопала на девятый этаж пешком. Лифт, разумеется, не работал.

Открыла ей дверь хмурая, оплывшая, неумытая женщина лет сорока — сорока пяти, в несвежем сарафане, без лифчика (могучие груди щедро размазывались по пузу; как ни старалась Марго отвести глаза от этого «великолепия» — удалось не сразу). Баба была несвежая, недовольная и совершенно неприветливая.

— Вы — Маргарита? — буркнула она.

Маргарита Андреевна кивнула.

— Заходите! — так же мрачно и нелюбезно продолжила неряха, чуть посторонившись в дверном проёме.

Маргарита зашла, стараясь не слишком демонстративно задерживать дыхание. От психологини несло кислым потом.

— На кухню! — дала ориентир специалист-надомник.

Кухня явно съёмной квартиры была грязная, засаленная, неуютная. Марго присела за липкий стол на ободранный табурет. Психолог присела напротив и открыла довольно дорогостоящий лептоп. И стала строчить по клавишам как ни в чём не бывало. С совершенно каменной мордой.

— Э-э-э… — как-то не характерно для себя промямлила Марго. — А когда уже начнётся терапия?

— Она уже идёт, — холодно бросила психолог и продолжила заниматься своими делами.

— Каким это, простите, образом? — поинтересовалась Маргарита Андреевна. — Почему вы не задаёте мне вопросы?

— Вы сами должны сформулировать свой запрос, — с крайней степенью раздражения прокомментировала психолог, с видимым неудовольствием оторвавшись от монитора. — А если вы сидите и молчите — это ваши проблемы. Моё время стоит дорого!

— Мне… мне плохо, — наконец нашлась акушерка.

— Всем плохо! — отрезала визави. — Конкретней. Чего вы хотите от жизни?

— Да ничего я от жизни не хочу! Хочу, чтобы мир был во всём мире. И чтобы детишки в субсахариальной Африке не дохли от голода, — начала потихоньку звереть Маргарита Андреевна. — Хочу, чтобы всякая шваль, именующая себя специалистом и дерущая конский ценник за «терапевтический час», бляха муха, хотя бы на ноль один процент соответствовала заявленному! — она поднялась, нависла над «психологом» и захлопнула крышку лептопа. В этом не было необходимости, потому что тётка и так уже, раскрыв рот, пялилась исключительно и только на Маргариту Андреевну. Захлопнула — и пошла на выход.

— А деньги?! — требовательно выкрикнула вслед «психолог».