Родео для прекрасных дам

На кухне шипело масло — Марьяна жарила котлеты. Те самые в коробочке, замороженные полуфабрикаты, которые вместе с остальной снедью они с Катей купили в магазине.

— За что выпьем? — спросила Марьяна, ловко откупоривая бутылку белого вина. — За встречу?

— За тебя и меня, — ответила Катя. — За Верочку.

В комнате пятилетней Верочки было некуда ступить от игрушек: на детской кроватке, на подоконнике, на полу сидели, стояли, лежали на плюшевых, шерстяных и лайкровых спинках медведи. Белые, бурые, красные, фиолетовые, оранжевые, зеленые.

— Она их собирает? — спросила Катя.

— Она с ними разговаривает. Самого первого — большого такого, белого, видела? Он ей подарил в два с половиной года. А теперь я покупаю с каждой зарплаты. Ну а теперь за что выпьем?

— Вино хорошее, — отметила Катя после пятого уже тоста «за нас с тобой».

— А знаешь, когда он ушел от меня, я начала пить. От кого-то услышала — если пьешь красное, пусть даже самое хорошее и дорогое, то все, пиши пропало. На белое переключилась. Никому не скажешь?

— Никому.

— В пятницу после работы иду в магазин и покупаю бутылку на выходные.

— Каждую пятницу? — спросила Катя.

— Нет, пока еще не каждую, — Марьяна криво улыбнулась.

— Тебе надо отбросить это все от себя. Переключиться. Забыть.

— Я все уже давно забыла.

— У тебя все еще впереди, — горячо воскликнула Катя (белое вино взывало к пылкости чувств). — Вот увидишь. Я тоже, знаешь… У меня с Вадькой сколько всего было такого — казалось, все, жизнь на волоске висит… А потом как-то все образовывалось, начинался новый этап.

— Об этапах мы с тобой, Катюша, поговорим, когда твой Вадик тебя бросит. Катя умолкла.

— Ну ладно, поздно уже, второй час… — Марьяна поднялась из-за стола. — А, я тебе сказать позабыла — завтра у меня свидание с вдовой назначено в отделе.

— С какой вдовой? — с запинкой спросила Катя.

— Авдюкова — убиенного. Светлана Петровна ее зовут. Завтра приедет ко мне в десять часов. Я ее специально на субботу пригласила. Я в выходные сейчас, когда Верка у моих, дома совсем не могу сидеть. Как зверь в клетке хожу, хожу. Кончается всегда одним — либо включаю пылесос, убираться начинаю, как маньяк, как робот, либо достаю из холодильника бутылку белого. Осуждаешь?

— А я все выходные, когда Вадик в командировке, валяюсь на диване как колода. Читаю, — сказала Катя. — А убираться меня из-под палки не заставишь. Осуждаешь?

Марьяна, пошатываясь, направилась в комнату. Стелила постель — матрас на полу полутораспальный вместил бы обеих.

— Ну и правильно кровать вышвырнула, — сказала Катя нетвердо. — Я бы тоже так. Прям из окна — ему на башку. Помнишь, как в фильме Альмодовара? Она ему чемодан сверху — ба-бах!

— На полотенце чистое. У нас воду горячую пока еще не отключили.

Лежа на кочевом спартанском ложе на чистых простынях, душных от лаванды, Катя, изогнувшись, смотрела в темное зеркало в изголовье.

— Здорово, вся комната отражается. Чужих не боишься?

— Кого? — спросила Марьяна, приподнимаясь на подушке.

— Чужих. Говорят, если ночью глянуть в зеркало — увидишь его. Чужого…

— А какой он?

— Разный. В зависимости от настроения — иногда жуткая образина. А иногда рыцарь бледный.

Марьяна вздохнула. Потом спросила:— Как думаешь, говорить завтра вдове Авдюкова, что ее муж был в «Парусе» вместе со своей секретаршей?

— А ты думаешь, она этого не знает?

— Если она не знает — ей будет больно, — сказала Марьяна.

— А если она знает, мы не откроем ей Америки, — Катя закрыла глаза. — Интересно, как же все-таки попала в двести второй номер эта чертова бутылка с уксусной эссенцией?

— А вот это и есть то главное, что нам предстоит для начала узнать.

— Ну, в добрый путь, — провозгласила Катя и уснула.

Было темно. В тусклое зеркало в изголовье никто не решался смотреть до самого утра.

Глава 8 СВЕТЛАНА ПЕТРОВНА И ЗИНАИДА АЛЕКСАНДРОВНА

По пустому загородному шоссе в направлении Щеголева в субботу в половине десятого утра ехал и особо никуда не торопился «Вольво» серо-стального цвета. За рулем его находился мужчина, уже перешагнувший критический для мужчин сорокалетний возраст и уверенно смотревший в будущее, на заднем сиденье, тесно обнявшись, сидели две женщины. Одна, одетая в черный брючный костюм глубоко траурного вида, была не кем иным, как Светланой Петровной, вдовой убитого Владлена Ермолаевича Авдюкова. Вторая, закутанная по причине утренней свежести в пестрое, модное в этом сезоне пончо, ее школьной подругой — Зинаидой Александровной Вирта.

Водителя звали Варламом Автандиловичем Долидзе. Но для обеих женщин по долгим годам знакомства и дружбы он давно был просто Варламчик, Варлаша. А они для него — Зинуша и Светик и еще «девочки мои золотые».