Родео для прекрасных дам

— Я не знаю, какая муха его вдруг укусила. Мы работали, под конец смены он зашел ко мне. Он был какой-то взвинченный. Я не поняла, что стряслось. Потом, уже позже, он сказал, что его вызывают в милицию, к следователю. Вы его вызывали, да? — Мизина спросила Марьяну. — Он к вам утром сегодня собирался ехать. А вечером… Мы были здесь с ним. И вдруг он сказал, что ему надо куда-то ненадолго отъехать. Я просила его, умоляла. Я ему сказала — с тобой ведь расплатились уже, и так из-за этого такая беда случилась, человек умер. А он, Гошка… он сказал — за мотание нервов на допросах, за вызовы в милицию пусть платят отдельно. И уехал. Я как чувствовала — ночь не спала. Гроза, ливень, а его нет… Я все ждала…

— На мобильный-то ты ему звонила наверняка? — заметила Катя.

— Он мобильник менять собрался как нарочно. Старый мне отдал, там батарея сдохла — сказал, сестренке подари, пусть поменяет батарейку и пользуется. Он хотел продвинутую модель купить, не успел. Мне и позвонить было некуда. Я чуть с ума не сошла, — Мизина всхлипнула. — Он, Гоша, мне раньше что говорил-то — якобы этот тип, Авдюков, в губернаторы метит, вот его и хотят скомпрометировать, щелкнуть с девкой голой в койке. Для этого и детектив частный заявится… Я думала — это правда. Шантаж натуральный, поэтому и деньги заплатили. А его взяли и прикончили. Я как услышала эти его вопли из номера — чуть со страха не умерла. Вбежала — а он по ковру катается, багровый весь, в рвоте… Я успокоиться два дня после этого зрелища не могла. Гоша мне сказал — Верок, ты ничего не знаешь, так всем и говори. Твое дело сторона.

— Нет, не сторона твое дело, Вероника, — Марьяна покачала головой. — Соучастие налицо. И если ты говоришь нам правду, что действительно не знаешь человека, с которым договаривался Лосев…

— Я не знаю, честное слово — не знаю!

— Лосева устранили, могут и тебя устранить, — заметила Катя. — Если ты что-то скрываешь, не договариваешь, то… Берегись. Положение твое аховое.

— Я все, все рассказала. Что там в двести втором номере ночью происходило, я не знаю. Я сидела в кастелянской. Мне страшно было — неужели не понятно?

— Запомни, — строго сказала Марьяна, — тот, кто расправился с Лосевым, может попытаться и тебя прикончить.

— Но я же не…

— А если он решит, что Лосев тебе о нем рассказал, что ты все знаешь? Учти, вести себя тебе надо сейчас осторожно. Я тебя под стражу не беру. Не вздрагивай, пожалуйста, — Марьяна покачала головой. — Вот натворят дел, а потом от собственной тени шарахаются. Ты мне на свободе больше пользы принесешь, чем в камере. Вот мой телефон — если кто-то позвонит по поводу Лосева или Авдюкова, вообще, если что-то будет подозрительное, немедленно сообщи мне. Поняла? Ты замешана в деле о двух убийствах — так просто такие передряги не кончаются. Может быть, речь уже идет и о твоей голове.

— Где идет речь? — прошептала Мизина.

— Не знаю. Ты же не хочешь нам назвать имя этого «частного детектива».

— Я его не видела, клянусь!

— Ладно, верю, — Марьяна достала из папки пачку фотографий. — Кого-нибудь здесь узнаешь?

Она показала Мизиной фото оперативной съемки на похоронах. Катя увидела на одном фото Ореста Григорьевича Усольского, на другом Светлану Петровну крупным планом.

— В жизни их не встречала, — ответила Мизина. — С этой квартиры тебе лучше съехать — живи пока дома, у родителей. Так будет безопаснее. Обыск повальный я здесь сейчас проводить не буду, — Марьяна окинула взором комнату. — Кислоты уксусной — если она даже тут и была, уже нет.

— Не было никакой кислоты!

— Ладно, тут не было. Вещи Лосева где?

— Здесь, — Мизина кивнула на шкаф. — Там. Марьяна начала осматривать одежду — извлекла из кармана брюк электронную записную книжку:

— Это Лосева?

— Да, Гошина. — Горничная «Паруса» снова вспомнила о своей потере: — Убили… застрелили… сволочи… подонки!

— Одевайся, Вероника, тебе придется проехать с нами на опознание тела, — Марьяна протянул ей куртку. — Получается, что ты Лосеву — самый близкий родственник. Без пяти минут жена была… Эх, если бы сразу все нам рассказала про ту ночь, сейчас бы передачи своему ненаглядному носила.

— Куда носила? — всхлипывала Мизина.

— В Бутырскую тюрьму, — сказала Катя грустно. — Зато был бы он у тебя живой.

Глава 17 СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ

Никто не знает, о чем думают люди по ночам. Когда они одни, наедине сами с собой. Когда их никто не видит. Не узнать этого — и слава богу. Предположительно считается, что мужчины и женщины думают совсем не об одном и том же. А о вещах диаметрально противоположных. Так это или не так? Кто ответит? Кто подскажет? Оракул мадам Ленорман, предсказавшая судьбу Наполеона? Карты Таро? Элитная гадалка Дуня Чорбереску и румынский клан потомков великого Нострадамуса? К кому обратиться за разгадкой? Или довериться собственному предчувствию, слепой животной интуиции?