Родичи

Патологоанатом попросил молодого человека уйти в глубь помещения, сам отпер дверь, через которую ему задвинули каталку с лежащим под простыней телом огромного размера.

– Опять срочно? – поинтересовался Ахметзянов.

– Да нет, чего тут срочного… – сказал сопровождающий.

– Его убили, – сообщил другой. – Автоматной очередью.

– Давайте!

Прозектор схватился за ручку каталки и втащил ее в морг.

– Это охранник наш новый, – пояснили.

– Ах, охранник… – рассеянно пробормотал патологоанатом, затем вскинулся. – Алеха?!! – вскричал он и, сорвав простыню, оглядел мертвого бугая. – Да как же!.. Не может быть!.. Я же его сам вчера на работу устраивал!..

Далее патологоанатому поведали абсурдную историю о гибели десантника Алехи и о спасении Никифора Боткина.

– Ты мозги у него погляди, – предложили. – Может, опухоль какая?

Захлопнув дверь, Ахметзянов коротко взвыл, склонился над мертвым Алехой и на всякий случай приложил пальцы к шее, надеясь отыскать пульс. Под толстой кожей ничего не стучало.

– Что-то нехорошее случилось? – послышалось за спиной у прозектора, и Ахметзянов вздрогнул. Он успел забыть о молодом человеке.

– А вы не видите?!! – огрызнулся он через плечо.

– Вижу покойника, – ответил студент. – Но у вас здесь много таких…

Патологоанатом уселся на край каталки и, закурив, объяснил, что мертвый охранник был сыном его знакомой, которая несколько месяцев умоляла устроить сына на работу. И вот в первый день!..

– Что я ей скажу?!!

– Я вам соболезную.

Ахметзянов хотел было послать молодого человека куда подальше, но слова сочувствия были произнесены с необыкновенной искренностью, и патологоанатом ответил:

– Спасибо.

Прозектор ушел к окну и, уставившись в ночное окно, машинально перелистнул балетный журнал. Студент Михайлов обошел вокруг каталки с мертвым Алехой и остановился посреди помещения.

– Хотите, я вам станцую? – спросил он.

Ахметзянов закашлялся и, обернувшись, посмотрел в самые глаза молодого человека. В них было небо, а киноварь растворилась в лазури.

– А говорите, не танцор…

– Мне нужно посмотреть журнал.

– Пожалуйста.

Патологоанатом двинул по подоконнику «Российский балет», молодой человек взял журнал, на секунду прикрыл глаза, затем вдруг распахнул. Ресницы словно бабочкины крылья взмахнули. В его лице обозначилась еще большая серьезность, сквозь тело будто искра прошла, студент Михайлов расправил руки, сделал несколько изящных плие, затем великолепный каскад па-де-буре, а в довершение почти с места прыгнул так высоко и затяжно, что прозектор не выдержал и завопил:

– Барышников!!! Нуриев!!! Нижинский!!!

Он почти плакал от созерцания волшебной картины. Каскады прыжков сменялись выразительной пластикой, на смену ей опять невероятные прыжки, а в довершение всего в морге вдруг опять запахло летом, лесом и земляникой…

Неожиданно студент закончил танцевать и сказал:

– Все.

– Ах, как мне бы хотелось еще! – взмолился Ахметзянов.

– Больше не могу, – развел руками молодой человек, ничуть не запыхавшийся. – Я станцевал вам весь журнал. Там больше нет картинок.

Ахметзянов глупо улыбнулся и спросил:

– Да?

– Да.

Прозектор еще закурил и поинтересовался, чувствует ли господин А. какие-нибудь посторонние запахи?

– Запахи? – задумался молодой человек. – Пожалуй.

– А какие?

– Пахнет летним лесом.

– А еще чем?

– Ягодой.

Ахметзянов знал, какой ягодой пахнет и где та помещается, но спросил о том же и студента Михайлова.

Студент развел руками.

– Земляникой, – с хитрецой в голосе объявил патологоанатом. – А произрастает сия ягода…

Прозектор на цыпочках подкрался к каталке с Алехой и откинул простыню. Обернулся к студенту:

– Хи-хи.

– Что вы ищете? – поинтересовался молодой человек, когда понял, что разделыватель трупов лезет пинцетом в нос мертвеца.

– А сейчас увидите…

У Алехи нос был здоровенный, а потому Ахметзянов сменил пинцет на более надежный зажим и полез им в ноздрю покойного:

– Здесь она, здесь!

Казалось, еще немного, и сам патологоанатом влезет в ноздрю целиком. Но ничего подобного не произошло, что-то хрустнуло в голове мертвеца, Ахметзянов улыбнулся и принялся осторожно вытягивать зажим.

– Есть! – воскликнул он, когда металл целиком оказался снаружи. – И как вам это?!!

Он поднес зажим почти к самому лицу молодого человека. На конце инструмента, крепко схваченная, висела целая гроздь земляники, источающая запах, от которого голову кружило.

– Ну, каково же! Две… пять… девять… двенадцать!!! Целых двенадцать штук! – Ахметзянов втянул в себя аромат и сглотнул слюну. – Листочки…

Молодой человек взирал на эту картину абсолютно спокойно. Он даже иногда отворачивался и пытался вглядываться в ночь за холодным окном.

– Хотите? – заговорщически предложил патологоанатом.

– Нет, спасибо, – рассеянно ответил студент Михайлов.

– Как хотите!

Тотчас Ахметзянов засунул куст себе в рот, где его язык завертелся, обдирая с кустика ягоды. Затем прозектор выплюнул стебель, а плоды безжалостно прожевал и сглотнул.

– Что вы делаете? – изумился молодой человек.

– Ягоды ем, – чавкая, сообщил прозектор. – А что такое?

Студент Михайлов зажмурился.

– Что случилось?