Родичи

Патологоанатом попросил молодого человека уйти в глубь помещения, сам отпер дверь, через которую ему задвинули каталку с лежащим под простыней телом огромного размера.

— Опять срочно? — поинтересовался Ахметзянов.

— Да нет, чего тут срочного… — сказал сопровождающий.

— Его убили, — сообщил другой. — Автоматной очередью.

— Давайте!

Прозектор схватился за ручку каталки и втащил ее в морг.

— Это охранник наш новый, — пояснили.

— Ах, охранник… — рассеянно пробормотал патологоанатом, затем вскинулся. — Алеха?!! — вскричал он и, сорвав простыню, оглядел мертвого бугая. — Да как же!.. Не может быть!.. Я же его сам вчера на работу устраивал!..

Далее патологоанатому поведали абсурдную историю о гибели десантника Алехи и о спасении Никифора Боткина.

— Ты мозги у него погляди, — предложили. — Может, опухоль какая?

Захлопнув дверь, Ахметзянов коротко взвыл, склонился над мертвым Алехой и на всякий случай приложил пальцы к шее, надеясь отыскать пульс. Под толстой кожей ничего не стучало.

— Что-то нехорошее случилось? — послышалось за спиной у прозектора, и Ахметзянов вздрогнул. Он успел забыть о молодом человеке.

— А вы не видите?!! — огрызнулся он через плечо.

— Вижу покойника, — ответил студент. — Но у вас здесь много таких…

Патологоанатом уселся на край каталки и, закурив, объяснил, что мертвый охранник был сыном его знакомой, которая несколько месяцев умоляла устроить сына на работу. И вот в первый день!..

— Что я ей скажу?!!

— Я вам соболезную.

Ахметзянов хотел было послать молодого человека куда подальше, но слова сочувствия были произнесены с необыкновенной искренностью, и патологоанатом ответил:

— Спасибо.

Прозектор ушел к окну и, уставившись в ночное окно, машинально перелистнул балетный журнал. Студент Михайлов обошел вокруг каталки с мертвым Алехой и остановился посреди помещения.

— Хотите, я вам станцую? — спросил он.

Ахметзянов закашлялся и, обернувшись, посмотрел в самые глаза молодого человека. В них было небо, а киноварь растворилась в лазури.

— А говорите, не танцор…

— Мне нужно посмотреть журнал.

— Пожалуйста.

Патологоанатом двинул по подоконнику «Российский балет», молодой человек взял журнал, на секунду прикрыл глаза, затем вдруг распахнул. Ресницы словно бабочкины крылья взмахнули. В его лице обозначилась еще большая серьезность, сквозь тело будто искра прошла, студент Михайлов расправил руки, сделал несколько изящных плие, затем великолепный каскад па-де-буре, а в довершение почти с места прыгнул так высоко и затяжно, что прозектор не выдержал и завопил:

— Барышников!!! Нуриев!!! Нижинский!!!

Он почти плакал от созерцания волшебной картины. Каскады прыжков сменялись выразительной пластикой, на смену ей опять невероятные прыжки, а в довершение всего в морге вдруг опять запахло летом, лесом и земляникой…

Неожиданно студент закончил танцевать и сказал:

— Все.

— Ах, как мне бы хотелось еще! — взмолился Ахметзянов.

— Больше не могу, — развел руками молодой человек, ничуть не запыхавшийся. — Я станцевал вам весь журнал. Там больше нет картинок.

Ахметзянов глупо улыбнулся и спросил:

— Да?

— Да.

Прозектор еще закурил и поинтересовался, чувствует ли господин А. какие-нибудь посторонние запахи?

— Запахи? — задумался молодой человек. — Пожалуй.

— А какие?

— Пахнет летним лесом.

— А еще чем?

— Ягодой.

Ахметзянов знал, какой ягодой пахнет и где та помещается, но спросил о том же и студента Михайлова.

Студент развел руками.

— Земляникой, — с хитрецой в голосе объявил патологоанатом. — А произрастает сия ягода…

Прозектор на цыпочках подкрался к каталке с Алехой и откинул простыню. Обернулся к студенту:

— Хи-хи.

— Что вы ищете? — поинтересовался молодой человек, когда понял, что разделыватель трупов лезет пинцетом в нос мертвеца.

— А сейчас увидите…

У Алехи нос был здоровенный, а потому Ахметзянов сменил пинцет на более надежный зажим и полез им в ноздрю покойного:

— Здесь она, здесь!

Казалось, еще немного, и сам патологоанатом влезет в ноздрю целиком. Но ничего подобного не произошло, что-то хрустнуло в голове мертвеца, Ахметзянов улыбнулся и принялся осторожно вытягивать зажим.

— Есть! — воскликнул он, когда металл целиком оказался снаружи. — И как вам это?!!

Он поднес зажим почти к самому лицу молодого человека. На конце инструмента, крепко схваченная, висела целая гроздь земляники, источающая запах, от которого голову кружило.

— Ну, каково же! Две… пять… девять… двенадцать!!! Целых двенадцать штук! — Ахметзянов втянул в себя аромат и сглотнул слюну. — Листочки…

Молодой человек взирал на эту картину абсолютно спокойно. Он даже иногда отворачивался и пытался вглядываться в ночь за холодным окном.

— Хотите? — заговорщически предложил патологоанатом.

— Нет, спасибо, — рассеянно ответил студент Михайлов.

— Как хотите!

Тотчас Ахметзянов засунул куст себе в рот, где его язык завертелся, обдирая с кустика ягоды. Затем прозектор выплюнул стебель, а плоды безжалостно прожевал и сглотнул.

— Что вы делаете? — изумился молодой человек.

— Ягоды ем, — чавкая, сообщил прозектор. — А что такое?

Студент Михайлов зажмурился.

— Что случилось?