Родился. Мыслил. Умер

Про Степину смерть я узнала по телефону от его ученика, ныне достаточно крупного бизнесмена-бандита, любезно предложившего мне подвезти нас с Анютой на кладбище. Так мы с дочерью впервые прокатились на “Хаммере”, да еще в окружении телохранителей. Что же Степу-то не сберегли, крутые вы мои? Это за ним нужен был глаз да глаз, ваш-то бандит сам как-нибудь отмахается, а Степа - он ведь нежный был такой, задумчивый, деликатный. И убили его какие-то бритоголовые подонки, когда он во всем своем задумчивом великолепии просто шел в магазин за хлебушком, по старой своей привычке не доверяя это важное дело никому. И, конечно, наш бандит-бизнесмен после случившегося самостоятельно нашел этих отморозков, был суд, на котором выяснилось, что все эти подонки выросли в неполных семьях с пьющими и гулящими матерями, имели родовые травмы, в школе плохо учились и прогуливали, а старший из обвиняемых уже побывал в армии в Чечне и имеет пулевое ранение в голову… Присяжные вытирали платками уголки глаз, убийцам дали минимальные сроки, на пересмотре дела никто, даже наш бандит, не настаивал: Степу-то уже не вернешь!

– Вы только что-нибудь такое сочините, чтобы покойнику приятно было, он вас очень ценил и все время вас цитировал. Мы с ребятами за деньгами не постоим, и мрамор из Италии выпишем, и золотом настоящим слова выбьем. Он же нам всю жизнь перевернул - и думать научил, и окультурил, и цель в жизни и в бизнесе поставил… Мы ведь только из-за его курсов в академию-то эту, менеджмента, записались. Все остальное, что нам читали, была сплошная глупость - и про маркетинг, и про финансы - все эти теоретики ни разу ни денег настоящих не видели, ни в бизнесе не крутились. А Николай Николаевич учил тому, что точно знал сам - размышлять, не верить никаким авторитетам (не знаем, откуда он это знал, но был на все сто прав, ни одному авторитету нынче верить нельзя!), не повторять готовенькое по гарвардским рецептам, а самим искать логические связи между явлениями. Даже потом, когда он полез все про баб изучать - в эти его гендерные исследования подался, мы сначала его не поняли, а потом даже на спецкурс скинулись, потому что бабы - это хуже чем бизнес, там уж точно ничего не поймешь. У всех ребят одни и те же проблемы: зарабатываем миллионы, а нашим благоверным все чего-то не хватает, у всех жены пьют и с охранниками трахаются. Попробовали менять жен на новых, вначале - отлично, а потом опять все по-старому. Так что и в этом был прав покойник, пока своих баб не изучим, не видать счастья в бизнесе.

Пока я слушала все эти дифирамбы в адрес покойного, я вспоминала Степины лекции по Хайдеггеру, его кумиру. И вспомнила не случайно, а в связи с событием, приведшим меня на кладбище, про хайдеггеровскую теорию смерти, которая в широчайшем смысле есть феномен жизни и просто означает конец присутствия. То есть человек как бы выходит из комнаты и навсегда закрывает за собой дверь, другое дело, что он оставил после себя в этой комнате, пока присутствовал в ней. От этих мыслей мне действительно пришла на ум достойная друга Степы эпитафия:

– Постойте, он вам, наверное, читал лекцию по Хайдеггеру? Да? Значит, вам будет понятно, о чем я вам скажу. Как-то Мартина Хайдеггера попросили написать биографию Аристотеля, которого он во многом считал своим учителем. “А какая может быть биография у философа? - спросил Хайдеггер. - Родился. Мыслил. Умер”. Вот и я считаю, что это будет самым точным надгробием, Николаю Николаевичу непременно понравилось бы.

Бандит зааплодировал на месте и сразу побежал распоряжаться по поводу проведения поминок, заодно и факс послать про итальянский мрамор. Я вежливо отказалась от ресторанного застолья: Степа как-никак был моим тайным другом, пусть таким и останется, я помяну его одна и по-своему. Уже на выходе с кладбища ко мне подошла одна очень интеллигентного вида молодая женщина и протянула целую авоську общих тетрадей:

– Я Степина последняя жена, хотя он меня таковой и не считал, но перед Богом, в которого он не верил, я была его женой, а сейчас остаюсь его вдовой. Степа почти ничего о вас не рассказывал, кроме того, что вы самая близкая его подруга, в этих тетрадях - его личные записи, мне бы не хотелось, чтобы они пропали, но вы в них разберетесь лучше меня, можете распоряжаться ими, как считаете нужным. Вы же видели, что ни дочерей его, ни братьев, ни родителей на похоронах не было, значит, это никому не нужно. А вам я верю, знаю, что поступите наилучшим образом.

Милая барышня еще глубже замоталась в черную шаль и ушла, так же как и я, проигнорировав поминки в дорогом загородном ресторане.