Родина

Лесообъездчики, которые скакали впереди верхами, зычными голосами кричали шоферам:

— Лева-а! Дер-ржи л-лев-ва-а!

— На Медвежью поляну-у!

Едва засветлело впереди, как на машинах восторженно закричали:

— Ур-ра-а!

На Медвежьей поляне мартовское утро с легким морозцем встретило лесорубов предвесенним голубым небом, которое, после скупого лесного света, показалось бескрайным. Зато отсюда, с сияющих на солнце снегов, черные столбы деревьев казались бесконечными коридорами, наполненными мраком и страшным холодом.

Врезываясь в парчовые, слежавшиеся сугробы и вздымая алмазную пыль, машины обошли поляну по кругу и одна за другой остановились.

— Приехали! — закричали звонкие голоса. — Приехали!

На поляне сразу стало людно и шумно. Минуты две лесорубы разминались после дороги, а потом один из бригадиров «лесного воскресника», Анатолий Сунцов, скомандовал:

— Товарищи, стройся!

Сунцов чувствовал себя приподнято, на душе у него было так легко и радостно, будто Он приехал куда-то на праздник, а не в лес на долгие часы тяжелого физического труда до самой темноты.

— Товарищи, по участка-ам!

Лесные бригады, составленные еще на заводе, были разведены лесообъездчиками на заранее размеченные участки.

— «Смело мы в бой пойдем!» — воодушевленно пропел Сунцов, устремляясь в глубь леса.

— Н-ничего себе деревцо-о! — усмехнулся Игорь Чувилев, задирая голову и пытаясь схватить глазом верхушку гигантской сосны, словно подпирающую собой голубой клочок далекого неба.

— От нас, брат, ни одно не уйдет! — удало сказал Сунцов. — Эх, ребята, давайте начнем первыми… а?

Пока на остальных участках лесорубы еще прилаживались, на участке Сунцова запели дружно пилы.

Яну Невидле приходилось бывать на лесоразработках, но это было давно. И ему вдруг показалось просто невероятным, что они вдвоем с Маней смогут свалить старую мачтовую сосну. Неуклюже двигая пилой, Невидла, чтобы разжалобить свою напарницу, с отчаянием сказал:

— Ах… мы не можем, Манечко!

— Еще как сможем! — упрямо сказала Маня. — Не надо только зря запариваться, а то придется вас скоро на носилках отсюда выносить. Придется мне, пожалуй, срочно искать себе другого ком-паньо-на!..

Этого Ян не мог вынести:

— Нет, я могу, могу!..

— Тогда слушать мою команду! Стоять тверже! Так! Теперь тяните пилу к себе… можно и сильнее… теперь отсылайте ее ко мне, ослабьте мышцы. Маленький отдых! Теперь опять сильнее, к себе… Опять отдых… Опять к себе… Ну, понятно?… Скоро нам с вами жарко будет! Разогнитесь на секунду, Ян Невидла, сделайте гимнастику… Раз-два! Дышите глубже… вот так!

Ян послушно и старательно дышал, а потом снова нагибался к стволу.

— Смотрите, скоро упадет… Вот мы и одолели ее! Эй, подсекайте! — задорно крикнула Маня.

Лесообъездчик, плечистый крепыш, ударил несколько раз топором, зычно ухая и крича:

— Бер-реги-ись!..

Дерево страшно заскрипело, будто все в нем застонало от тоски расставания с родной землей, потом с силой качнулось и тут же с грозовым шумом и треском ломающихся ветвей тяжело рухнуло наземь, подняв целый вихрь снежной пыли.

То здесь, то там раздавалось в лесу предостерегающее «берегись!» — и дерево, тяжко скрипя и ухая, падало в снег.

Торжествующими криками лесорубы проводили в город первую машину, нагруженную толстыми кряжами.

— А здорово получается! — расхохотался Николай Петрович, сняв шапку и стряхивая с нее хвою и смежную пыль. — Двух великанов мы с вами, Дмитрий Никитич, уже одолели! Примемся за третьего?

— Сначала несколько минут передохнем, — предложил Пластунов. — А я тем временем пойду направлю пилу.

Пластунов отошел в сторону и остановился, прислушиваясь. Среди шума молодых голосов он скоро различил смех Сони Челищевой, который звучал удивительно певуче в этом чистом лесном воздухе.

Соня стояла около поваленного дерева и, качая головой, недовольным, но смеющимся голосом говорила Сунцову:

— Ты что же, Анатолий, воображаешь, что я не умею разводной ключ в руках держать, что я сама с пилой не справлюсь…

— Справитесь, Сонечка, конечно, никто не спорит, — отвечал Сунцов, бойко работая разводным ключом вдоль серебристо поблескивающей пилы. — Я только убежден, что в данном случае мужчина управится легче и быстрее.

Увидев Пластунова, Соня широко взметнула руками и улыбнулась, как бы безмолвно говоря: «Смотрите, у нас все хорошо!»

— Вот так удача! — воскликнул Пластунов. — Наше орудие производства малость сдало, а здесь, вижу, находится главная мастерская! Так уж просим вас, товарищ мастер!..

В несколько минут пока Сунцов разводил пилу, Соня рассказала Пластунову, сколько деревьев и где именно срезали лесорубы комсомольско-молодежной бригады, как дружно все работали. Пластунову все, что она говорила, казалось чрезвычайно важным и неповторимым.

Николай Петрович ждал парторга с пилой, оглядываясь по сторонам. Задумчивая улыбка, что всегда так красила его, мягко светилась на его худом лице.

— Что? Занятная картина получилась? — спросил Пластунов, показывая на мелькающих всюду людей.

— Действительно, это все очень красиво, — согласился Назарьев. — Представьте, я впервые в жизни вижу рубку леса!