Родина

Трехэтажные корпуса двух самых больших домов города ярко белели, как корабли на рейде. Распахнутые окна отражали погожее солнечное небо. А ниже, против окон первого этажа, живой, трепещущей под ветром каймой зеленели молодые деревца.

Ольга Петровна знала, что деревья посажены пока только там, где закончено строительство, — но ей все-таки казалось, что деревьев сейчас зеленеет на улице очень много, несчетное число, что сладким духом лип веет уже со всех сторон.

— Хорошо… — тихо сказала Ольга Петровна и показала глазами на Маню Журавину, которая работала неподалеку.

— Что? — шепотом спросила Ксения Саввишна. — В самом деле, сегодня наша боевая девчина то плачет, то смеется, как маленькая… Что с ней?

— Письмо сегодня получила от Володи Челищева. Володя в Штеттине, в госпитале, после тяжелого ранения лежит. Мне Соня Пластунова рассказала.

Соня Пластунова и Маня Журавина работали рядом. Привязывая деревцо к шесту, Соня говорила Мане:

— Ну успокойся же, Манечка, не плачь, все будет хорошо.

— Я все еще в себя прийти не могу, — начала Маня со слезами в голосе. — Как подумаю, что сейчас с Володей, так сердце и замрет: не могу ждать ни минуты, скорее, скорее ехать к нему!

— Ну, завтра понедельник, оформят тебе документы, и поедешь, — задумчиво говорила Соня, встряхивая деревцо. — Знаешь, и всем нам легче на душе, что ты едешь к Володе. Теперь ему уже легче: ногу ампутировали, и, значит, опасность заражения крови миновала. Володя всегда был здоровый и крепкий, силы его должны быстро восстановиться… а главное — ты будешь около него.

— Герой мой, чудный, милый! Вот куда дошел, до Штеттина! Сколько крови потерял, подумать страшно. Мне надо скорее быть с ним, чтобы кровь свою дать ему! Ох, Соня, на крыльях бы я полетела к нему!

— Так ты на крыльях и полетишь, — успокаивала подругу Соня, — Митя поможет тебе получить место в самолете. Только, главное, будь крепкой, не реви… Куда же ушел Митя?

— Да вон он идет, газетой помахивает, — сказала Маня.

Действительно, Пластунов, таинственно улыбаясь, шел и высоко размахивал сложенным вчетверо свежим номером городской газеты.

— Товарищи! — крикнул Дмитрий Никитич. — Письмо из Праги, от нашего друга, Яна Невидлы!

— Письмо? Каким образом? — послышались голоса.

— Да вот в газете напечатано, в редакции только что свежий номерок получен, — оживленно рассказывал Пластунов. — Письмо, посланное в газету, адресовано большой группе кленовских друзей Яна Невидлы, в том числе и нам, заводским людям. В редакции письмо так понравилось, что его тут же напечатали.

— Читайте, читайте! — раздались голоса, и вокруг Пластунова быстро выросла толпа слушателей.

После сердечных приветствий и поздравлений «по случаю победы великого Советского Союза над фашистской Германией» вот что писал Ян Невидла: