Родина

У полковника Каплунова – оказалась старая серая Вольво 760-й модели, за рулем сидел он сам. Такие машины – были закуплены большой партией для советского правительства в конце восьмидесятых – а потом были чохом списаны, когда молодой, неуемный вице-премьер решил пересадить всех на Волги. Хотя Вольво… им еще ездить и ездить было – а вот под Волгой больше лежишь, чем на ней ездишь, причем с самого начала. Вольво разошлись по рукам, причем тот факт, что одна оказалась в руках полковника – говорил о наличии у него некоторых связей.

Полковник – вел машину аккуратно, не превышая. Они уже проехали МКАД…

На ходу – полковнику позвонили, он ответил – на странном языке, который Стеблов так и не смог опознать. Интересный человек… он уже начинал понимать, что изначальная враждебность к нему была ошибкой.

– У вас фамилия интересная, Каплунов… – сказал Стеблов, смотря, как щетки сгоняют грязную жижу с лобового стекла. Погода опять портилась.

– Вообще-то Каплан – сказал полковник, не отрывая взгляд от дороги – я инвалид пятой группы[22]. Знаете, что это такое?

– Знаю… По виду вас… от палестинца не отличишь.

– Я и есть палестинец. Меня так называли одно время. Я мусульманин.

– Мусульманин?!

– Да, мусульманин. И при этом – стопроцентный еврей. По отцу я русский еврей, а по матери – бухарский. Знаете анекдот?

…

– Встречаются двое евреев. Один спрашивает – ты кто по национальности? Я – русский. А я – грузинский… Ха-ха-ха.

Полковник включил поворотник, начал перестраиваться.

– Почти приехали…

* * *

– Так, внимание…

Майор Стеблов сидел в старомодном, просмотровом зале на несколько человек. Пахло здесь – сухой пылью и старым деревом. Голос Каплунова – Каплана – доносился из динамика.

– Сейчас мы вам будем демонстрировать фотографии. Время демонстрации каждой из них – десять секунд. Смотрите внимательно. Если вы кого-то хотите рассмотреть подольше – нажимаете на кнопку на подлокотнике справа от вас – мы останавливаем кино. Если вы кого-то узнали – нажимаете ту же самую кнопку два раза. Все понятно?

– Да.

– Не бойтесь ошибиться. Даже ошибка порой может нести информацию. С узнанными – разберемся потом. Итак – вы готовы?

– Да.

– Начинаем.

Свет погас.

* * *

Нет… нет… нет…

Фотографии сменяли одна другую. На них были изображены разные люди… усатые… бородатые… в очках… снятые при разных обстоятельствах, некоторые – с большого расстояния. Но ни разу – в кабинете, где находился диапроектор[23] – не загорелась лампочка, требуя остановить прогон.

– Зачем он тебе нужен – спросил директор СВР, стоя в коридоре. Дверь в кабинет киномеханика была открыта.

…

– Он же ничего не знает. Обычный сапог. Как надену портупею, все тупею и тупею.

– Нет, он умнее обычного сапога – не согласился Каплан – я согласен, что в Грозном он вряд ли что серьезное видел. Но мне не нравится сама эта ситуация с Абу Саедом в Грозном и с тем, что в его личной тюрьме нашли солдата, который был в плену четыре года, и его не убили и не обратили в рабство. Я хочу понаблюдать за этим вблизи.

– Дался тебе этот Абу Саед. У нас продвижение НАТО на западном направлении, плюс его перевес в обычных вооружениях, который приближается к критическому. А ты все копаешься в этом старом дерьме. Прошедшего исторического периода.

– Абу Саед это будущее – снова не согласился Каплан – как вы помните, уходя из Афганистана, мы заложили там большую, разветвленную, надежную разведсеть. Кроме того, при эвакуации посольства – нам удалось вывезти и архив ХАД, хотя пакистанцы уже точили на него зубы. Абу Саед – знает, по крайней мере, часть нашей агентуры – но он никого не сдал. Почему?

– С чего ты взял, что он их знает?

– Знает… знает… но не сдает. Для него Талибан и прочие отморозки типа Исламского джихада или этой новой… Аль-Каиды – не более чем инструмент. Инструмент, который ему не жаль. Цели у него куда масштабнее. За ним и за теми, кто за ним стоит – Бабар, Гуль, британская разведка. Американцы – поставили во главе Пакистана угодного им человека[24] – но он не угоден англичанам, и поверьте – рано или поздно они его сожрут.

– И что? При чем тут мы то?