Родина

Она родилась вне брака. До пятнадцати лет считала, что ее отец – офицер, погибший при испытаниях какого-то оружия. Только в пятнадцать лет бабушка проговорилась – ее отец никакой не офицер. Остальное она узнала сама: ее отец – уголовник, ООР[32], так и сгинувший в лагерях. В один из коротких моментов пребывания на воле – он сделал ее. Они с матерью познакомились по переписке… а в лагерях есть настоящие мастера давить слезу из потерявших надежду на женское счастье баб…

Помня о том, кто ее отец мать, работавшая сначала в школе, а потом перешедшая в местный институт – всегда держала ее в строгости, нещадно наказывала – ей было нельзя даже то, что можно было другим. Это было ошибкой, потому что запретный плод сладок. Надежда только и ждала возможности вырваться из опостылевшего родительского дома с его запретами… и вырвалась, в конце концов.

И пошла вразнос…

Странно – но она никогда по-настоящему не делала выбор. Когда она стала центром любовного треугольника – она так и не сделала окончательный выбор. Претенденты были разными. Даже слишком. Саша… Саша был простым, надежным, у него была правильная семья, правильные взгляды на жизнь – и он все и всегда делал правильно. Она уже тогда поняла, что перед ней – будущий полковник или генерал.

Проблема была в том, что он почти не умел танцевать, не умел играть на гитаре и смешить ее до слез. Динамо все это умел…

Выбор она так и не сделала… выбор решила беременность. Как это часто бывает.

Когда Алексей не вернулся со спецзадания – к ней пришел Саша. Он был там же, на том же спецзадании – но почему то выжил. В нем было что-то, что помогало ему в экстремальных ситуациях – какая-то внутренняя цельность, закольцованность, независимость от всего мира. Она поняла, что произошло то, что должно было произойти. Алексей жил, горя – и, в конце концов, так и сгорел звездой. Саша – остался в стороне от огня, и потому – остался жить.

Сначала он просто сказал, что Динамо сказал ей позаботиться о жене с ребенком, оставил денег. Потом – он сказал, что написал рапорт, и теперь будет работать в ФСБ. Потом – она под его диктовку написала какие-то бумаги, сходила на прием к замминистра – и, сама ни на что, не надеясь – вдруг получила двухкомнатную квартиру в новом доме. Одна. С ребенком. Надо было переезжать в Москву – из опостылевшей, медленно умирающей, грязной Тулы. С работой тоже помог Саша – она пришла в телекомпанию, в какую он сказал – и тут же получила там неплохое место.

Потом – они стали спать вместе…

Она всегда видела, что Саша в нее влюблен… но почему то отталкивала его поначалу. Подпустила не потому, что тоже полюбила – а потому… был один такой случай. Близился новый год, получили премию, устроили корпоратив. В туалете – ее попытался, если называть вещи своими именами – изнасиловать один из журналистов. Она отбилась. Вытирая кровь из разбитого носа, он сказал: смотри, мать, лет через пять на тебя и у бомжа не встанет. И она вдруг поняла, что это так и есть. Она стареет.

И потому – нужно хватать то, что есть. Будущего генерала – не такой плохой вариант если подумать…

А теперь – у нее нет будущего генерала. У нее есть только вернувшийся из плен муж. Возможно, с заскоками, как ее просветили девочки в телекомпании…

Любит ли она его? Сможет ли она его любить?

Она протянула руку и решительно взяла лежащее сверху платье.

* * *

В этой проклятой жизни все узнаешь. Кажется, я уже начинаю узнавать. Просто внутри все умирает, и тогда все очень легко. Живешь, не живя, как очень многие люди почти всю жизнь. Наверно, так оно и бывает. Наверно, так оно и должно быть…

Эрнест Хемингуэй «Иметь и не иметь»

* * *

Темнело.

В белых сталагмитах домов – устремленных в темнеющее небо как в вечность – зажигались, горели – а потом гасли огни. Огромный корабль, с тремя сотнями кают – тяжело отваливал от причала – чтобы отплыть в бездну снов, а назавтра, уже в новый день – вместе с солнцем вернуться к причалу. И только один человек, сидевший у дома в черной Тойоте – не спешил домой к семье. Его некому было обнять, не с кем было поделиться новостями. У него больше не было дома. Не было семьи.

Снова – пустота…

В черной Тойоте, стоящей во дворе так хорошо знакомого дома – был Стеблов. Он смотрел на погасшее окно квартиры, где жила Надежда. Понимал, почему оно погасло. И думал, как быть дальше…

Стечкин – тяжело давил на бок… но это был не выход. Он уже один раз попробовал этот выход, и понял – что это тупик.

Надежда…
Мой компас земной
И удача – награда за смелость…
А песни…
Довольно одной
Лишь только б о доме в ней пелось…