Родина

– Да нет… я поработаю. Чтобы не думать…

Она пошла к кабинету… в голове всплыл номер телефона, который Саша оставил ей для экстренных случаев. Сейчас – или никогда. Сейчас – или никогда мать…

Пальцы – привычно натыкали номер, с замиранием сердца она ждала… один гудок, два… Саша предупредил, что их будет двадцать. Это для того, чтобы по этому номеру не звонили посторонние.

– Алло…

Это был он.

* * *

Они встретились недалеко от Останкино – там было кафешка, в которой кормили недорого и вкусно – а столики отделялись один от другого портьерами, что создавало некий интим и позволяло встречаться с источником, или обсуждать идею новой передачи, не опасаясь быть подслушанным коллегами. Она вышла «пообедать» намного позже, чем обычно – а когда пришла, Саша уже был там. Она, кстати, никогда не была на его рабочем месте и вообще не знала, где он работает. Если она садилась в его машину – это каждый раз происходило в разных местах. Он даже машины менял постоянно – сейчас он был на черной Тойоте, которая стояла у тротуара напротив. Пока они встречались – это была уже четвертая его машина…

– Саша…

На столе – не было никакого заказа, только стакан и бутылка Финляндии. Один – стакан.

– Ты что, напился?

Она никогда не видела его пьяным. У него не было недостатков в обычном понимании – вообще никаких.

– Нет.

Она села напротив. Без спроса – взяла стакан, налила себе водки, зажмурившись, проглотила. Еще работать до вечера… ну и черт с ним.

Через пять лет – на тебя, мать, и у последнего бомжа не встанет…

– Саша… – пьянея не столько от выпитой на голодный желудок водки, сколько от собственной смелости сказала она – ты меня любишь?

И по мгновенно промелькнувшей на его лице гримасе боли – поняла. Это мимолетное выражение лица – было красноречивее любых слов. И, понимая, что отступать некуда, с шашкой наголо она ринулась в последнюю атаку.

– Давай, уедем.

Он молчал.

– У меня тетка в Киеве живет. Она меня приглашала. Уедем… увезем Лешку. Ты же поедешь…

Он молча смотрел… не на нее, а как бы сквозь нее.

– Что смотришь!? Да, я б… конченая! Но мне все надоело, понимаешь?! Надоело!

Она присела к нему… он сидел на скамье, спиной к стене. Прижалась. От него знакомо пахло… его одеколоном, его … он был родной… он был ее мужчиной. И ее последней надеждой что-то исправить…

– Саша… Сашенька… я не могу больше. Я не могу здесь… я не могу с ним… я все поняла. Ты… ты лучше его.

…

– Давай. уедем. В Киев… куда угодно.

– Надь, я… не могу.

– Можешь! – горячо сказала она – можешь! Что тебя здесь держит, а? Скажи?

…

– Работа! Да к черту эту работу! Ты же умный… ты сразу работу найдешь. А хочешь, за границу уедем!? Хочешь? И будем жить семьей. Я с тобой буду… Лешке отец нужен… нормальный, а не псих…

– Надь…

– Ну, говори, что ты мямлишь?!

– Хватит…

…

– Это просто надо прекратить. Когда-то это надо было прекратить.

– Что – прекратить?

– Наш… треугольник идиотский. Хватит.

– Саша…

– Надь… я решил все. Хватит с меня. Тебе к тридцатнику – а мне сколько? Ты – его жена. Ты сама так решила. Пусть так и будет.

Она потрясенно молчала, не в силах поверить.

– Надь… вопрос не в том, люблю я тебя или нет. Сердце… глупый орган. Не надо его слушать. Я послушал… зря. Думал, что мщу ему… а потом… такое дерьмо.

– Мстишь… ему?!

– Надь, вы обидели меня тогда. Ты хоть понимаешь, что вы тогда сделали? Нет… не понимаешь. Вы были счастливы… а все счастливые люди эгоистичны. Для них важно только их счастье…

– Так ты… со мной… из-за него?

– Нет. Сначала да, а потом… Надь, у ребенка отец должен быть. Настоящий, родной. А из меня…

– Пошел вон…

Он не заставил себя упрашивать. Встал, выбрался из-за столика. Оставил деньги и ушел. А она – упав на стол, разрыдалась…

* * *

– Простите…

Она подняла голову… через пелену слез она увидела официанта…

– Вам… простите, вы что-то закажете?

Она приняла решение.

– Нет. Ничего не надо. Ни-че-го.

* * *

Он следил за входом в кафешку из подворотни напротив. Увидел, как Надежда вышла, как гордо подняв голову, пошла обратно к телецентру… шла выпрямившись… она уже взяла себя в руки. Она была… необычной. Совершенно не такой, как обычные женщины… заставляющей себя любить.

Утром – он получил нагоняй от Гришина. Конечно же, бригада НН[33] сообщила о черной Тойоте. И, конечно же, генерал все понял – он всегда все понимал…

Он немного тратил… и у него в укромном месте лежало более пятисот тысяч долларов США наличными. Там же была машина… записанная не на его имя, никак с ним не связанная, вообще не светившаяся. Полмиллиона долларов и машина.

Пристрелить Гришина, Надежду и Лешку в охапку – и ноги. Уже утром – они будут в Ростове-на-Дону, там пересекут существующую только на бумаге российско-украинскую границу. Дальше – одно из двух. Либо – в Мариуполь, там сесть на корабль, идущий в одну из ближневосточных стран. Вторая возможность – во Львове есть окно, его личное. Человек, который лично ему многим обязан – он переправит их в Польшу.

С полумиллионом долларов для начала – устроиться можно.