Родина

Мирен уже начала поторапливать Селесте. Она ждала воскресного звонка от Хосе Мари. Ей нравится быть дома одной во время разговора с сыном. Поэтому она просит Селесте увезти наконец Аранчу. Голубое утро, праздник на улицах. Ступайте, ступайте, повеселитесь. Наконец зазвонил телефон. Пять минут – столько позволено заключенному потратить на разговор. Эх, если бы звонить ему могла она сама! Но это запрещено. Мирен не стала скрывать от Хосе Мари своего радостного возбуждения: Аранча сказала ama, и очень внятно сказала, кто знает, а вдруг еще научится говорить. Мирен все никак не могла справиться с волнением, и Хосе Мари тоже растрогался, хотя, как обычно, держался при этом спокойно. Новости? Никаких. Нет, пожалуй, одна все-таки есть. Он поговорил с врачом и решил оперироваться по поводу своего геморроя. Нет больше мочи терпеть. А теперь, когда начались жаркие дни, он мучился невыносимо. Мирен вскользь упомянула про праздник в поселке, но без подробностей, чтобы потом сына не терзали грустные мысли. Зато Мирен еще раз повторила, что после душа Аранча сказала слово ama. На этом истекли пять минут.

В поселке у Биттори не было микроволновки. Она вывалила содержимое своего судка в старую-престарую кастрюльку – но ведь ею еще можно пользоваться, можно же! – и сказала себе: сейчас я выйду на улицу, а еду подогрею, когда вернусь. Кроме того, она наметила себе купить в булочной полбатона.

Тем временем Мирен, чтобы не терять времени даром, достала противень, распределила на нем фарш, полила соусом бешамель, а сверху разложила разобранную на мелкие соцветия вареную цветную капусту. Когда вернусь от мессы, посыплю все тертым сыром и суну в духовку. А что касается этого велосипедиста, то, если опоздает, будет есть обед холодным.

Праздник, воскресенье, хорошая погода. Народу на площади гибель. Снуют туда-сюда детишки, взрослые собираются группками и болтают, а на выходящих сюда террасах баров и кафе нет ни одного свободного места. Густые липы бросают на асфальт приятную тень.

Биттори отыскала Аранчу с ее сиделкой там же, где и всегда. И нагнулась, чтобы поцеловать свою подружку. Совсем рядом церковный колокол пробил двенадцать, призывая прихожан к мессе. Селесте поспешила рассказать Биттори, что Аранча утром сумела произнести первое слово. Обе женщины посмотрели на нее с явным намерением заставить повторить утренний подвиг. Аранча, хотя и не без труда, доставила им это удовольствие. Растроганная Биттори схватила Аранчу за руку. И сказала, что все у той получится, что она, Биттори, желает ей этого от всего сердца и что надо во что бы то ни стало продолжать борьбу. Аранча улыбнулась своей перекошенной улыбкой и несколько раз тряхнула головой в знак согласия.

Уже почти два месяца как Мирен, являясь к мессе, не садилась на привычное место. Она сердилась на святого Игнатия и поэтому прошла в правую часть церкви, но потом все-таки вернулась на скамью рядом со статуей. Дон Серапио между тем что-то говорил своим старческим голосом – скучно, высокопарно, то и дело повторяясь. Все мессы у нас одинаковые, с этим никто спорить не станет. На скамьях сидели редкие прихожане. Молодежь? Вон там, впереди, две девчонки, вот и всё. Мирен мысленно поблагодарила святого, хотя и сухо, как будто хотела к чему-то его приготовить. Хорошее начало, Игнатий, но, как ты сам понимаешь, произнести одно-единственное слово – еще не значит научиться говорить, то есть по-настоящему говорить, это ведь совсем разные вещи, правда? Подождем немного. И вот что еще: ты уж постарайся, чтобы у него все нормально прошло с его геморроем. Больше ни о чем тебя не прошу, потому что вытаскивать его мне из тюрьмы ты, как вижу, не желаешь. Месса закончилась, и это оборвало ее мысленный монолог.

Биттори простилась с Аранчей и Селесте в их уголке на площади. Мирен вышла из церкви. Первая решила, не теряя времени даром, дойти до булочной, которая могла вот-вот закрыться, если уже не закрылась. Вторая спешила присоединиться к дочери и Селесте и, может, выпить с ними аперитив, а потом вернуться домой и заняться обедом. Две женщины заметили друг друга, когда их разделяло около пятидесяти метров. В этот миг солнце било Биттори прямо в глаза, она козырьком приложила ладонь ко лбу и – вот черт! – сразу поняла, что и я тоже ее увидела. Нет, ни за что не сверну с дороги. Мирен приближалась беззаботной воскресной походкой, держась в тени лип, – а эта, вон, уставилась на меня, смотрит во все глаза, но не дождется, я не сверну. Они шли прямо навстречу друг другу. И множество людей, собравшихся на площади, обратили на это внимание. Дети – нет. Дети продолжали резвиться и шуметь. Зато среди взрослых свился быстрый клубок шепота. Гляди, гляди! А ведь были подругами не разлей вода.

Встреча произошла недалеко от эстрады. Быстрое объятие. Обе секунду смотрели друг другу в глаза, прежде чем разъединиться. Было ли что-нибудь сказано между ними? Нет. Ни та ни другая не сказала ни слова.