Родина имени Путина

Геннадий Жарецкий был заядлым рыбаком еще со времен стройотрядов. Но порой он сам до конца не понимал, что главное для него в этом развлечении: процесс добычи, ностальгия по советской молодости или праздник души и прочих органов, сопровождающий сие мужское начало. Традиционно рыбалка длилась две недели в пойме Волги под Астраханью. Облюбованное Жарецким место на этот срок превращалось в заповедник, оцепленный милицейскими заградотрядами. Где-то за месяц до начала господских забав из Москвы выходила колонна фур и трейлеров, груженных музыкой, сценой, светом, полевым рестораном, квадроциклами, аквабайками и рыболовными причудами. Отдельной автоколонной шли передвижные апартаменты для хозяев, гостей и артистов, оборудованные по личному распоряжению Жарецкого скрытым видеонаблюдением. Быть приглашенным на рыбалку к владельцу крупнейших в стране торговых центров китайского ширпотреба считалось честью среди депутатов, сенаторов, силового генералитета, деятелей искусств. Как только разбивался лагерь, из Москвы вылетали два спецборта. Первый — с випами, поющими головами и прочей хореографией. Другой — с девками модельных агентств, принадлежащих Жарецкому. Для Геннадия Викторовича этот бизнес был не столько прибыльным, сколько приятным. Сам хозяин, страдающий аэрофобией после приземления на одном двигателе в аэропорту Анадыря, предпочитал передвигаться по земле, но не без излишеств.

Блатной номер, лично санкционированный Нургалиевым, на бронированном «Майбахе» смотрелся немного коррупционно, но подавляюще-властно. За лимузином несся «Луноход» — спецсерия гелендвагенов, подсмотренная Жарецким в президентском кортеже. Непривычно удлиненный джип сопровождения нес на борту четырех камуфлированных бойцов, вооруженных пистолетами «Вектор» и автоматами «Гроза». Это были ребята особо преданные Геннадию Викторовичу, им обласканные, им посвященные и с ним повязанные. От машины ДПС, расчищающей дорогу, Жарецкий отказался. Во-первых, привычную для Геннадия Викторовича скорость менты явно не потянут. Во-вторых, и номера, и мигалки, страшные для их коллег с обочины, у предпринимателя самого были в наличии. И, наконец, очень уж не хотелось господину Жарецкому, персонажу медийно-благочинному, делиться с чужими ментами пикантностями своего досуга.

Геннадий Викторович путешествовал с Инной — «Красой России» текущего года. Инне было девятнадцать: родина — город Мирный, папа кадровый военный, мама тоже в погонах. На профессиональной панели она делала только первые шаги, слабо пытаясь ограждать остатки почти детской души демонстративным презрением к похотливой, но заботливо щедрой клиентуре. А еще Инна любила кокаин, без фанатизма, но за компанию и в одиночестве. Кокс был похож на пудру для куличей, которую мама перемалывала из дефицитного в Мирном в середине 90_х сахара. И хотя для Инны в ее девятнадцать кокаин был не таким дефицитом, как в детские годы сахар, порошок стал для нее самым любимым лакомством. Кроме кокаина девушке нравился Путин. Она восторгалась премьером: его манерой одеваться, иронично пошлить, его походкой и требовательным прищуром глаз. Но для девушки Путин не был идеалом мужчины, он был идеалом клиента: холеный, богатый, смазливый и возрастной. Такие не жмутся, дарят подарки и предпочитают постели «мудовые рыдания». А Инна бы его выслушала. Однажды она чуть не попала на встречу премьера со столичными студентками. Подвел рост. Основное требование отбора было жестким — не выше ста шестидесяти сантиметров. О чем Инна мечтала? Она не умела мечтать. Потребности не могут быть мечтой.

Сам Геннадий поднюхивал редко. Только с девками для настроения. Но сыпал щедро. Когда на полдороге до Астрахани Инна загрустила, уставшая от слюнявой близости своего спутника, не стеснявшегося собственного водителя, Геннадий достал пакетик кокаина, граммов на пятьдесят. У девушки сладостно округлились глаза, пробила легкая дрожь, мелькнула радостная улыбка, тут же спрятанная в тень надменного равнодушия.

Жарецкий встречался с ней третий раз. Подобное постоянство было ему не свойственно. Инна очень была похожа на его дочь от первого брака — Ангелину. Девочки даже обе учились в МГИМО, только одна на дневном, другая на вечернем. А еще Инна была моложе ее на два года. Когда Геннадий Викторович узнал, где учится его спутница, то сразу же решил перевести Ангелину в какой-нибудь Оксфорд — подальше от нюхающих кокаин проституток.

От порошка Инна оживилась. Стараясь не пересекаться взглядом с Жарецким, она с интересом принялась рассматривать придорожную тоску.

— У нас такая в Мирном стояла, — подшмыгивая носом, девушка кивнула в сторону огромной красной звезды на въезде в очередное село.

— Подарить тебе такую, лапуль? — хмыкнул Жарецкий.

— Себе оставь. «Мерс»_ «купешку» лучше подари. Ты в прошлый раз мне обещал, — высокомерно бросила девушка.

— Лапонька, как вернемся, сразу оформлю, — закряхтел Жарецкий, зачмокав Инну в шею.

— Геннадий Викторович! — прервал идиллию водитель. — Гаишник требует остановиться.