Родина слонов

– Не перебивай. Ты знаешь, что стало с папой, когда Пушок угодил под бульдозер. Папа у нас крутой. И талант у него примерно в десять раз слабее моего. Он только самую-самую малость чувствует. Но с тех пор он так и не смог пересилить себя, завести себе «основного». Ездит на ком попало и, как мне кажется, старается не особо контачить с ними. А ведь папа настоящий чукча, круче не бывает. Сколько лет прошло?

– Двадцать.

– Видишь? Папа и то выдержал с трудом. И до сих пор страдает. А меня это просто изувечит. Пойми!

– Ну так не позволяй своему мамонту кидаться под бульдозеры, – сказала Валентина небрежно. – Папа должен был вовремя заметить, что происходит, и подать команду. Он успел крикнуть, но Пушок уже подставился. А ты почуешь беду спиной и дашь Катьке приказ не лезть. Да и не станет Катька ловить на плечо машину весом в тридцать пять тонн. Больно ему надо.

Умка прищурился: сестра как-то очень много знала про тот случай.

– Если там будет человек…

– Там не было никого, – отрезала Валентина.

– Откуда ты…

– Мама рассказала. Она же стояла рядом. Наши собрались на обеденный перерыв. На трассе работал весь питомник. И дедушка, и Петя, и даже Петина жена…

– Да вся Чукотка знает, что в кабине сидел человек! Мне Андрей говорил…

– А вот как раз Андрея там не было, он учился. Слушай, Умка, ну это же легенда. Красивая легенда о благородном мамонте. Пушок и был благородный, его все обожали, сам знаешь. И люди начали болтать, что он совершил подвиг… Наверное, папа остановил бы эти слухи, папа терпеть не может вранья, но тогда командовал дед. А ты помнишь его правило: что хорошо для мамонтов, то хорошо для России.

– Ладно… Допустим… Но папа…

– Бульдозер катился под откос, ничего страшного, кроме материального ущерба, – перебила Валентина. – Да хоть бы вдребезги разбился. Пушок захотел его поймать и не рассчитал, тот уже набрал скорость. Папа говорит, Пушок был слишком ответственный и поправлял любой непорядок. Но мама сказала мне другое. Пушок просто выставлялся перед стадом, хотел показать, какой он силач. Ему это было нужно чтобы потеснить Домкрата. Он считался младшим лидером, но хотел большего и потихоньку под Домкрата копал. Такие обычные статусные игры. Дедушка все видел и говорил отцу: ты следи, твой любимчик допрыгается. Они уже думали, не раздробить ли стадо, чтобы эти двое не поубивали друг друга.

– Почему мне никто…

– Милый братец, а ты спрашивал? Ты же у нас моряк – с печки бряк, тебе жизнь питомника давно неинтересна. А меня готовят в заводчики – потому что ты не хочешь…

– Ладно-ладно, хватит…

– Я должна много знать. По возможности все. Самую неприятную правду.

– А почему не отдали Пушка в бригаду? Они бы с Домкратом виделись пару раз в году.

– Младший лидер не согласится ходить рядовым. А бригадиром тогда был Ганди. Он бы товарищу Пушкину воткнул Дантеса по самые помидоры.

– М-да… – протянул Умка, вспомнив старика Ганди. Тот с молодежью не стеснялся. Призывал ее к порядку эффективно и убедительно.

– Дедушка считал, что папа испортил Пушка, упустил его в какой-то момент и сам довел до нервного срыва. Потом внесли даже коррективы в программу воспитания.

– Я думаю, папе было лучше знать, – сказал Умка.

– Что лучше знать?.. Дед после этого отстранил его от племенной работы. Как слишком молодого для ответственных решений. Угадай, почему теперь папа с Петей мурыжат Андрея, не подпускают к управлению. Я бы тоже не подпустила, он не слишком умен. А они верят, что до некоторых вещей надо тупо дорасти, иначе никак. Уверены на своем печальном опыте. Нам будет очень трудно пробить эту установку, у них же травма у обоих…

– Я думаю, папе с его чутьем было лучше знать, как растить Пушка, – объяснил Умка.

– Да как скажешь. Только он со своим чутьем пролетел. Говорю тебе – у Пушка был нервный срыв. Вот папа и казнится до сих пор. Все очень просто, братишка. Папа не простил себе ошибку – а не то, что ты навоображал. Папа у нас, если ты еще не понял, ходячая совесть. Он за всех переживает с такой силой, как мы с тобой не умеем. А тут могли погибнуть люди, это был бы огромный вред питомнику…

– Ничего не понимаю, – честно признался Умка, ощущая, как внутри холодеет. – Люди… Что там случилось-то?

– Иди сюда, – сказала Валентина.

Умка подошел, сестра приобняла его и поставила рядом, так, чтобы не глядеть в глаза. Оба теперь смотрели через сетчатую ограду питомника на свой излюбленный пригорок, где столько просидели в детстве, окруженные собаками, и с обязательным дежурным тягачом поблизости. Дежурный всегда тихонько ходил за детьми, не позволяя им уйти без сопровождения взрослых больше, чем на сто метров. Потому что ему самому дальше нельзя.

Сейчас на пригорке сидели папа с мамой, о чем-то переговариваясь, иногда шутливо толкая друг друга. Совсем как молодые.

– Пушок не умер под бульдозером, – сказала Валентина. – Он не был даже серьезно ранен. Удар по касательной, его отбросило… Ага, я сама обалдела, когда узнала.