Родина – за нами!

Когда ему на спину наступили сапогом, вдавливая в мерзлую землю, вонявшую креозотом, мочой и машинным маслом, Павка чуть не заплакал от обиды. Потом руки связали, подняли и пинком отправили вперед, ругаясь на плохом русском. Вот те и не ловили его немцы. Полицаи бежали следом, что-то орали, немец послал их по матушке и те отстали. Так, переругивались.

— Он собак потравил, преступление против Рейха!

А то Павка этого не знал. Еще какое преступление. Да и на станцию попасть — тоже преступление. Вот куда его?

Когда впереди замаячил ров, отрытый для всякого мусора, ему вдруг стало не по себе. Немец столкнул его вниз, наставил карабин, прицеливаясь и жахнул. Павка не успел даже вскрикнуть.

— Во, очнулся.

Павка, привстав, крутил головой, не понимая — где он?

Давешний немец, рыжий и костистый, протянул кружку с чаем, похлопал по плечу и подмигнул.

— Это Пауль. — сказала чернявая еврейка в фуфайке, сидевшая за столом. — Он коммунист, он тебя спас. Ты промерз, ему пришлось ждать час, прежде чем тебя вытащил и забросил в патрульную мотодрезину. Ты как? Как тебя звать?

Павка смотрел на нее, на немца, на усатого дядьку, евшего сало с хлебом. И как-то не верил в случившееся. Молчал…

— Шкет! — усатый отложил нож, что кромсал луковицу. — Я те щас лещей дам, если на вопросы Розы не ответишь!

— Павлином меня звать.

— Красивое имя, — еврейка улыбнулась, — беспризорник?

А то не видно…

— Ты с товарищам у полицейских потравил собак?

— Мы.

Усатый довольно крякнул, недоверчиво покрутив головой.

— А как вы туда попали?

Павка засопел. Молчать бы ему, да…

— Двое друзей твоих не спаслись. — Роза пожала плечами. — Одного пристрелили, когда убегал. Второго повесили в обед, как партизана. Нам бы знать, как вы туда попали?

— По ходам. — Павка вздохнул. — Мы ходы старые нашли. А вам оно зачем и вы кто такие?

— Мы то? — усатый усмехнулся. — А мы, Павлин, и есть партизаны. Даже Пауль.

Немец кивнул и улыбнулся.

Глава двадцать седьмая

'Командир РДГ должен быть уверен в своих подчиненных,

В их морально-волевых качествах и психологической надежности'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Ветер бил в лицо, заставляя отворачиваться от него. Еще минут десять назад казался незаметным, но сейчас перерос в настоящий шквал. Плюс— скорость состава стала практически критичной. Наплевав на осторожность, Гречишина встала сама за «штурвал».

Сейчас локомотив, такой неказистый с виду, пер вперед, разрезая металлической грудью сплошное белое полотно перед ними. Прожектор, такой нужный, включать нельзя. Куминов всерьез опасался прибытия к месту недавнего боя еще нескольких коллег винтокрылой машины. Снег, поваливший так вовремя, внезапно оказался большой проблемой. Скорость сбрасывать нельзя, а вот двигаться вперед без света, стало не просто опасно… стало смертельно опасно. Куда не кинь — всюду клин. Куминов выматерился, да так, что Саша покосилась на него. Но не с неодобрением. Скорее с невольным уважением к таланту капитана.

Он перескочил на сам локомотив, оттолкнувшись от борта своей платформы. Металл покрылся скользким тонким слоем снега. В какой-то момент капитан качнулся, и вцепился в поручни, чтобы не улететь под грохочущую громаду. Было слышно, как сзади охнула от испуга за него Венцлав. Самому Куминову вдруг стало жарко, всего на мгновение. Странная реакция организма на неожиданно подступивший страх перед падением вниз. Ведь еще чуть и все… для него операция уже закончилась.

Капитан оглянулся назад, но ничего не увидел. Понятное дело, когда с неба валит и валит, вставая сплошной пеленой перед глазами. С минуту назад ему показалось, что с той стороны долетел громкий отзвук взрыва, но ведь могло и показаться. Хотелось верить, что парни смогли оказаться живыми и даже выбрались, отправившись назад, к своим. Очень хотелось, несмотря на опасность, исходившую от них в случае поимки немцами. Куминов тряхнул головой, отгоняя прочь сейчас такие ненужные и неуместные мысли.

Надо дело делать, а не думать о несбыточном чуде. Капитан пошел вперед, решив не рисковать возможностью упасть на скользком металле и крепко взявшись за поручень. Круглые, нетолстые штыри с ребристой поверхностью, были облеплены снегом, влажным и густым. Перчатки, чья ткань сразу намокла, скользили по густой каше и сжимать пальцы пришлось изо всех сил. Локомотив крепко тряхнуло на невидимом повороте, капитану пришлось вцепиться в железо еще крепче, двигаясь вперед мелкими шажками.

Но локомотив того типа, на котором неслась вперед РДГ, все же не корабль, даже не океанский большой катер. Скоро Куминов оказался рядом с кабиной машинистов. Внутри, в темноте, в которой светились лишь приборы на доске, сидела хмурая Гречишина, и точно такой же Воронков. На ввалившегося капитана они обернулись одновременно и недоуменно.

— Прожектор включай. — Куминов сел на металлический ящик для инструментов, крепко привинченный к стенке. — Давай, давай…

— А светомаскировка? — Гречишина чуть приподняла брови.