Родиной призванные

Надя шла домой из больницы. Уж какая это больница — один только амбулаторный прием. С одним врачом, без лекарств, без приемного покоя, без мебели. Едва переступила порог, как ее хлестнуло облаком пара и запахом пота. В комнате суетились родные, кто-то чужой говорил вполголоса. На диване она увидела человека, прикрытого шинелью. Мать и отец разливали по кастрюлям горячий щелок. Сестра Тошка стирала белье, на веревке вдоль печки висели защитного цвета выгоревшие гимнастерки, брюки, истертые во многих местах портянки.

«Вот и в доме война, — промелькнула мысль. — Но откуда? Фронт продвинулся далеко на восток…»

— Надюша, голубушка! — Мать виновато посмотрела на дочь. — Заждались тебя. Наши здесь. Беда у них.

Навстречу ей вышли из чуланчика два человека в нижнем белье с накинутыми на плечи старыми отцовскими фуфайками.

— Товарищ врач, — сказал по-военному коротко один из них, высокий, изможденный, — под Жуковкой мост взрывали, да вот с командиром беда. Оперировать надо. Как хотите, хоть косой режьте. Иначе помрет. Держится за живот, кричит… Умираю, мол, и все тут. Думаем, что аппендицит.

Командир тихо застонал. Надя подошла к больному, подняла шинель, и ей сразу бросилось в глаза необыкновенно худое тело.

— Мать! Иди позови Дарью. Скажи — операция живота!.. Она знает, что надо…

— Ой, доченька! Голубушка, да ты в своем уме? А вдруг помрет?

— Мама, нельзя медлить. Врачей больше нет. Иди, торопись!

Надя прокипятила ланцет, иглы, ножницы. Приготовила бинт, вату.

«Какой я хирург!» — подумала в отчаянии. Вспомнила, как присутствовала на такой операции.

Прибежала запыхавшаяся санитарка. Надя дала ей несколько поручений, а сама ушла за перегородку, надела новое ситцевое платье, повязала на голову белый платок и осмотрела себя в зеркало. Строгой внешностью ей хотелось вызвать у больного веру во врача, мобилизовать всю его волю. Операция предстояла необычная, в таких условиях недопустимая. Но сейчас вопрос стоял просто: «Или — или». Человека надо спасать, и нечего думать о чем-либо другом, кроме операции. Нож, только нож! Под рукой никаких анестезирующих средств. Есть стакан крепкого самогона. Сию минуту заставить его выпить.

Надя позвала Дарью:

— Понимаешь, что нам предстоит? Ну ладно… Не пугайся… Вот стол… Будешь здесь, я здесь… У тебя вата, бинты, йод. У меня ланцет. Чисто вымытые руки. Больше ничего. Аппендикс, видимо, сильно воспален. А теперь представим, что острая боль вынудит больного вздрогнуть. Здесь станут бойцы, отец, мать. Нет, мама пусть держит наготове кипяченую воду. Что будет, если… — Шаг за шагом они прошли мысленно все этапы операции. — Там некогда будет раздумывать. Ну а теперь надевай халат.

Командир, почувствовав прикосновение стакана, открыл глаза, бойцы приподняли его голову. Командир поперхнулся, но все же проглотил самогон. Взял руку Нади, поднес ее к губам.

— Вы будьте молодцом, — громко прошептала Надя.

Она попросила бойцов поднять диван. Отец принес две доски, и теперь больной оказался на уровне операционного стола. Нашлись ремни. Больного привязали.

Операция длилась более часа. Несколько раз Дарья вытирала лицо докторши. Оно побледнело, капельки холодного пота блестели на лбу. Во время удаления аппендикса больной дрогнул, но ремни и сильные руки бойцов, словно железные обручи, прижали его к столу. Потом — обморок, длившийся несколько минут. За это время Надя успела наложить шов и, затягивая последнюю шелковинку, вдруг громко засмеялась. Этот нервный смех очень успокаивающе подействовал на командира. Глубоко вздохнув, он сказал:

— Здорово! Молодец!

Всю ночь Надя провела возле больного. Один из красноармейцев шепотом рассказал ей о недавних событиях:

— Жуковский мост, что на Десне, взорвали. Отходить пришлось нашей пятидесятой. Фашисты захватили Орел и двинулись дальше. Трудно было. Разве все обскажешь! Бросались против танков с гранатами да бутылками. Умирали под гусеницами… Приказ: «Двигаться за Десну». Отходили с боем. Проверили заряды в фермах и опорах моста, вставили взрыватели. Еще раз обследовали каждый метр электрических проводов, что протянулись в окопчик. Можно бы взорвать, но решили напоследок угостить вражину. Темнота. Тишина. Вдруг затрещали мотоциклы. Фашисты остановились у моста, дали несколько очередей по левому берегу. Мы замерли. Не получив ответа, мотоциклисты проскочили мост. На берегу один из них повернул назад предупредить своих, что мост цел. Теперь заревели танковые моторы. Мост словно застонал под тяжестью колонны. Пора. Вот тут и дали прикурить фашистам. Взрыв поднял вверх фермы, куски опор — всё к черту. Танки рухнули в реку. Вскоре я нагнал свой батальон. Горькая весть за сердце меня схватила. Погиб наш командир генерал Петров. Герой… В Испании дрался против фашистов…

— А как же вы выбрались из окружения? — тихо спросила Надя.