Родить, чтобы воспитать

Ты знаешь, Илюша, мама тоже начала сильно плакать, когда узнала, что отец-изверг продает нашу корову Маньку. И плача спрашивала его, как же мы теперь будем жить без молока. А изверг на нас тогда наорал и потребовал, чтобы мы заткнулись. Но мы с мамой продолжали плакать и требовали, чтобы отец не продавал корову Маньку. Но изверг, как всегда, пригрозил, что изобьет нас, если мы не заткнемся. И после этого мы с мамой замолчали. Потом, когда милую Маньку покупатели выводили из сарая, чтобы отвезти ее на мясокомбинат и там зарезать ее на мясо, я снова истерически заплакала. И плача потребовала от дяди, чтобы он оставил Маньку, потому что я не хочу, чтобы ее убивали. Но отец опять на меня заорал как бешенный и пригрозил кнутом избить меня, если я не заткнусь. И я вынуждена была заткнуться. Но потом хватилась за поводок и не пускала, чтобы Маньку увели. Тогда наш папа-изверг ухватил меня за волосы и сильно дернул за них. Мне стало очень больно, и я отпустила поводок. И после этого папа отшвырнул меня в сторону и заорал: «Заткнись или я тебя убью!»

Но получилось так, что Бог убил его. Потому что я тогда заткнулась и перестала плакать. Но в душе молилась, чтобы Бог наказал нашего отца-изверга за то, что он позволяет, чтобы нашу корову Маньку убили на мясокомбинате. И представь себе, Илюша, что Бог услышал меня и наказал отца за это злодеяние. Через неделю после того, как на мясокомбинат увели нашу корову Маньку, папа поехал на подводе на мясокомбинат, чтобы получить за нее деньги. Деньги он в тот день получил, и, как всегда поступал при наличии денег, в первую очередь зашел в буфет и напился. Не знаю, где он отсыпался, но приехал домой только под утро следующего дня.

Но и здесь его подвела та же злость. Когда он возвращался домой, то почему-то захотел, чтобы лошади быстрее бежали. Наверное, боялся, что опоздает на работу или хотел скорее опохмелиться домашним самогоном после вчерашнего пьянства. Поэтому встал на ноги в ящике подводы и заорал на лошадей, чтобы они сильнее бежали, и, видимо, начал бить их кнутом. Бедные лошади побежали галопом, а отец-изверг продолжал их бить. И когда замахнулся, чтобы очередной раз ударить лошадь кнутом, то пошатнулся и, не удержавшись на ногах, упал прямо в ноги к бегущим галопом, напуганным лошадям. Ударился головой об дышло и попал под подводу. Его брючный ремень, которым он постоянно нас бил, зацепился за какой-то болт подводы, и бегущие лошади еще метров сто протащили уже мертвое тело нашего отца-изверга, продавшего нашу корову Маньку.

Обо всем этом, Илюша, мне рассказала мама, которая, увидев подъехавшую к нашим воротам подводу без ездового, поняла, что с отцом что-то случилось. Тогда она пошла искать отца. А когда нашла его на дороге, то еле узнала, что это он. Потому что голова отца была полностью разбита. Когда его хоронили, то его голова не была видна в гробу, потому что мама прикрыла отца покойника поминальным покрывалом, которое когда-то купила в церкви. А похоронили мы тогда папу, царствие ему небесное, на те оставшиеся деньги, которые он получил за проданную корову Маньку и которые мама нашла в его кармане после его пьянства.

Ты знаешь, Илюша, когда нашего отца хоронили, только я и мама плакали о нем. Я плакала больше потому, что он позволил, чтобы нашу корову Маньку убили на мясокомбинате. Только мама плакала об отце-изверге и причитала по-настоящему. Какой-никакой, а все же для нее он был главой семейства. И, плюс к этому, еще был ее мужем, с которым они родили троих детей. И худо-бедно их кормили, и голодными не оставляли.

А вот я, Илюша, только тебе пишу об этом и признаюсь, что когда папу похоронили, то я не плакала. А в уме даже пожелала, чтобы его могила провалилась, и поклялась, что больше на его могилу не пойду. Ты сам подумай, Илюша, за что я могу любить такого отца, который ни разу меня не приласкал? Наоборот, все время на меня орал как бешеный человек. И часто бил меня. Иногда даже совсем ни за что драл. И еще в конце своей жизни взял и продал нашу корову-кормилицу. И теперь мы с мамой даже молока в доме не имеем. Разве такого отца можно любить? Не нужен он мне сто лет! Вот и не буду я посещать его могилу. Пусть мама туда одна ходит, если ей так хочется это делать.

А вот коровы Маньки мне и сегодня жалко. Вспоминая о ней, мне иногда даже снятся кошмарные сны. Однажды я во сне видела, как какой-то страшный дядя с большим ножом в руке режет голову нашей корове Маньке. А когда ей отрезали голову, она выкатила свои большие глаза и человеческим голосом меня спросила: «Почему ты меня не спасла?» Я тогда вскочила с постели и закричала: «Не смейте резать нашу Маньку!» Но когда убедилась, что это сон, снова легла в постель. Но больше заснуть не могла. И до утра мне все время мерещились отрезанная голова нашей коровы и ее выкатившиеся глаза. Вот такие кошмарные сны мне все время снятся, Илюша! Ну что тебе еще написать?