Родить легко

Потянулись годы лечения. Борьба с подобного рода заболеваниями всегда сопровождается усиленной гормональной терапией. Не знаю нюансов лечения тотальной алопеции, но помню рассказ Полины.

Ей назначали разные гормоны. Меняли, убирали, добавляли, пробовали во всяких вариантах и сочетаниях. Но ничего не получалось – ни одного признака, даже намёка на то, что волосы снова начнут расти. А жизнь Полины превратилась в форменный кошмар, потому что любое гормональное лечение переносится крайне тяжело.

Она месяцами не спала, потом сильно поправлялась. Потом её била дрожь, потом бешено прыгало сердце. Она существовала то в сильнейшей тревоге, то в беспрерывной повышенной потливости. Всё время переживала дико некомфортные состояния, но волосы никак не возвращались.

И после четырёх лет такой агрессивной терапии Полина устала.

Сказала мне: «Однажды поняла: когда не лечусь и не употребляю никаких лекарств – да, пусть лысая, но хотя бы нормально воспринимаю мир. Могу радоваться, спать, нормально есть, дышать, заниматься спортом. А если лечусь, пытаясь вытащить волосы обратно – вот тут жизнь в обычном, нормальном значении этого слова заканчивается».

С трудом представляю, как молодая женщина переживала подобные глубоко негативные события. У каждого есть в жизни своя «чашка боли». Чашка Полины вышла вот такой.

В один прекрасный день наступил момент перелома, когда она решилась больше не лечиться, а искать в жизни другие смыслы – и нашла их. Они с подругой, тоже актрисой, открыли собственное дело: примерили на себя амплуа клоунов и сами, без чьей-либо помощи, придумали и запустили шоу для детей.

Лысой женщине работать клоуном прекрасно: парик, грим, никому и в голову не придёт оценивать, какая ты в реальности. Всё получилось настолько живым, задорным и так здорово пошлó, что они стали пользоваться нешуточной популярностью. Шоу поставили действительно талантливо, девушки были нарасхват, и Полина наконец обрела новый смысл жизни.

Но чашку осушили не до конца: неожиданно заболела подруга, и рак сожрал её меньше чем за год. Полина снова осталась в пустоте, снова провалилась в глубочайшую яму. И ещё раз выбралась из неё, опять решила стать счастливой – несмотря ни на что. Каждый день она надевает парик, приклеивает ресницы, рисует брови и живёт!

Её бьющая через край позитивная энергия, радостное выражение лица, сияющие глаза не оставляли никакого сомнения, что Полина действительно живёт полноценно, на всю катушку. Неудивительно, что она со всеми своими особенностями встретила мужчину – в отличие от многих красивых и здоровых, которые почему-то никого не могут себе найти. Познакомившись с ним, я увидела, что он воспринимает и любит Полину такой, какая она есть, – и в этом нет ни капли снисхождения или жалости.

Беременность Полины стала новым витком хождения по мукам (то есть докторам) и выслушивания всяческих страшилок про здоровье: серьёзно искажённый предыдущим лечением гормональный фон во многом, разумеется, не соответствовал норме. Врачи говорили, что при таких особенностях выносить ребёнка скорее всего не судьба. Предрекали и пороки развития плода, и принципиальную невозможность нормального течения беременности, и много чего ещё.

Так что вместо наслаждения жизнью и самым здоровым процессом в ней Полине пришлось всю беременность бороться с ужасами медицины, которая её предостерегала и запугивала. Но в отличие от большинства обычных беременных рождение ребёнка имело для девушки совсем другую ценность: доказать миру свою нужность, осмысленность. Свою, в конце концов, нормальность.

Когда Полина пришла ко мне, да ещё с намерением родить естественно, я стала звонить по роддомам, где тогда работали с МЕА, и лично предлагать её докторам на контракт. Вникнув в ситуацию, все как один отвечали: «О нет, такую не возьму, да и тебе не советую!» В то время контракты заключались через страховую компанию, которая отвечала за возможные родовые и послеродовые осложнения, и потому брали на индивидуальное сопровождение только условно здоровых женщин без чего-либо явно криминального в анамнезе. Куда Полина со своими диагнозами, как понимаете, не вписывалась в принципе. Максимум, что сумели – заключить договор без конкретного доктора, то есть на дежурную бригаду.

Перед родами ей вдогонку заявили в женской консультации: возможно, оттого, что она гормонально вся такая неправильная, схватки даже и не начнутся – а если вдруг это всё-таки произойдёт, то нормальных родов, скорее всего, не случится и придётся делать операцию. В общем, успокоили, поддержали и подбодрили – в строгом соответствии с акушерскими учебниками. У нас ведь не только суд самый гуманный в мире, но и медицина!

И вот мы встречаемся с Полиной на родах – без парика, без ресниц, без бровей, такой как есть.

Каждая схватка была для неё истинным праздником и сопровождалась настоящей радостью. На лице читалось торжество. Ни страданий, ни жалости к себе, ни малейшего ощущения, что происходит нечто ужасное. После каждой схватки она будто поднимала знамя над очередным завоёванным рубежом!