Родить легко

В те времена – на фоне подобной «человечности» – смелые и отчаявшиеся убегали в домашние роды. Чтобы чувствовать себя свободно и легко, делать то, что хочешь – греться в тёплой ванне, рожать на корточках или «в кошке», а не распятой на спине. Чтобы рядом свои, а не чужие. И можно взять ребёнка на руки и долго плакать от счастья, а не лежать под ярким светом на зашивании после рутинного и совсем ненужного разреза промежности. И слышать голос любимого, а не понукания и оскорбления персонала.

Я не хочу озвучивать ни имён конкретных людей, ни названий родильных центров, где они работали: кто в теме, сами всё знают. Большинство были и остаются очень профессиональными и опытными. Уверена – они стали героями того времени. Бунтарями и декабристами родильного дела. Сказавшими системе «Нет!», унёсшими своих детей из режимных казематов под вывесками роддомов. Все они рисковали ради свободы и человечности. Зная чем и во имя чего. Чтобы свершилось самое правильное, природное, органичное действо на свете: рождение человека в любви.

Как в условиях любой несвободы, тогда всё казалось простым и очевидным. Мы и они. Чёрное и белое. С одной стороны – бесчеловечная система, при этом обладающая возможностями медицинской помощи в экстренных случаях, с другой – мягкие, свободные домашние роды с высокими рисками угодить под каток естественного отбора.

Будучи на студенческой практике, я застала уже переломную ситуацию. В роддомах появились контракты – говоря иначе, роды за деньги. Акушерской агрессии, конечно, поубавилось: беспредельничать просто так запретили, по крайней мере законодательно, да и общество худо-бедно стало поворачиваться лицом к проблемам рождения. Начинал работать проект «Домашние роды в роддоме» – что виделось настоящим счастьем, особенно если женщина не могла похвастаться идеальным здоровьем, и в родах имелись риски.

Но довольно скоро пришлось бороться с новым врагом.

В акушерство в массовом порядке пришли медикаменты и обезболивание. На женщин не орали, не тыкали тряпками в лицо. Ими начали управлять, рулить их родами:

– Рожаем в выходные! Зачем нестись в роддом среди ночи? Днём приезжайте тихо-спокойно, и родим.

– Роды должны проходить в радости, а какая радость, если больно? Давайте сделаем эпидуральную.

– Зачем рожать так долго? Вы же устанете! Вот капельница, сейчас быстренько родим…

– Когда излились воды? Уже несколько часов? Вы не понимаете, что плод страдает?!

И ранее убегавшие от системы в домашние роды теперь пытались либо обмануть докторов (чаще про безводные периоды или время пребывания дома), либо договориться. Или найти единомышленников – которыми становились те самые «наши» доктора, видевшие: чаще всего лучше не лезть в роды, нежели рулить ими.

Примерно до середины десятых всё естественное акушерство пребывало в ощущении, что жёсткие схемы отмирают, а скоро исчезнут совсем. Многие акушеры-гинекологи съездили на конференции Мишеля Одена, познакомились с голландским, британским и бельгийским акушерством – в этих странах домашние роды легальны, – увидели, как работают родильные центры Европы: мини-роддома без докторов, только акушерки. Индивидуальные (читай бывшие домашние) акушерки и раньше всё видели, слушали и ездили, но официальные медики пошли на это впервые. Казалось – как в хрущёвскую оттепель, – что мир изменился навсегда…

Состоялась даже уникальная конференция, своеобразное примирение враждовавших ранее лагерей. В зале сидели главврачи многих роддомов, академики и авторы акушерских учебников. А рядом, вперемежку, – непримиримые когда-то борцы с системой: «домашники», альтернативщики типа гипнородов и т. п.

Выступала совсем старенькая, прозрачно-пергаментная, но по-прежнему прямая и элегантная Галина Михайловна Савельева (профессор, академик РАН):

– Вот мы всё клали женщинам лёд на живот после родов. А раньше-то в банях рожали! Явно знали что-то. В Африке вообще на корточках рожают! А мы их всё на спину норовим…

Это виделось чудом, которое пришло навсегда! Казалось, здравый смысл победил и все стали делать одно дело. А именно – насколько возможно поддерживать естественные процессы, вмешиваясь в роды исключительно по необходимости.

Но в угаре перемен мы забыли: оттепели вечными не бывают, после них приходит не лето, а заморозки. Быстро, как все остальные, закончилась и эта.

Появились протоколы, изначально имевшие благие цели – скажем, запрет выдавливать. Или, например, вызывать у здоровой женщины роды в тридцать восемь недель, потому что роддом закрывается на мойку, а доктор не хочет потерять контракт.

Но ни один медицинский протокол не способен учесть бесконечное многообразие живой природы, описать все возможные варианты и ситуации! Он может только установить некие усреднённые правила и границы, что в родах подходит далеко не всем. Это работает в медицине как таковой, при лечении патологий, но не в акушерстве. Да что там говорить – иногда протокол даже не совпадает с учебником! Но сегодня доктор обязан его соблюдать.