Родитель «дубль три»

Ремешок опоясал горло, руки завернуты под самые лопатки, кляп и повязка на глаза. Два дюжих «силовика» рывком переводят задержанных в вертикальное положение, третий, со стороны спины, рукояткой пистолета и его стволом помогает переставлять ноги и выдерживать общее направление движения. Всех грузят в несколько разных машин. Подъезжают еще несколько серых бронированных автомобилей. Чувствуется напряжение у всех. Кто приехал на правительственных машинах – неизвестно. Но оттуда вышло по одному человеку, которые распахнули задние двери. Из небольшого здания на поле вышли Буденный, Мехлис, Бекетов, Ивашутин и еще несколько человек. Буденный рукой показал Петру на одну из машин. «Студебеккеры» и два М-3 выстроились колонной и двинулись куда-то на юг, не к Кремлю. Пересекли Москва-реку, едем куда-то на юго-запад, справа какой-то парк, я этот район Москвы знаю плохо, еще раз повернули, теперь на юг. Переезд, это Белорусская ветка. Насколько я понимаю – это Дорогомилово, пригород Москвы, слева небольшая высотка, по-моему, Поклонная гора, сплошной лес или парк. Угу, ограда появилась и дорога вдоль нее. Пошли по кругу, у КПП бронетранспортеры пошли чуть дальше и встали, а серые машины повернули к открытым воротам. Куда-то приехали. Один из «волкодавов» вышел из машины, но дверцу прикрыл, второй сидит рядом, за спиной – рация, гарнитура странная: однобокая, и ларингофоны. В левой руке кнопка приема-передачи. Он кому-то ответил: «Есть!»

– Маузер давайте и выходите, вас зовут.

Петр щелкнул крышкой, расставаться с оружием не слишком хотелось, но место – явно непростое. Вылез, поправил китель, фуражку и застегнул кобур-маузер. Подошел к Буденному, отдал честь.

– Пошли, приехали.

Ухоженная лесная дорожка, обсыпанная красным, плотно укатанным песком, привела к небольшой усадьбе. Все присели в беседке перед домом, вовнутрь зашли только Буденный и Мехлис. Бекетов что-то чиркал в блокноте, Ивашутина не было, он остался со своими людьми и, наверное, «колол прокурорских». Появился минут через пятнадцать и передал какие-то бумаги в дом. Сел рядом с Петром, вытащил дорогие «Герцеговина Флор» и закурил, предложив папиросу и Петру.

– Не дрейфь, все нормально и четко по легенде. Блин, че щаз будет! – и он довольно потянулся.

Дом был странный. Главный фасад входа не имел. Он был сбоку. Сейчас туда подъехала машина, хлопнули двери, и она уехала. Кто это был? А кто его знает. Стекла сделаны так, что снаружи ничего не видно. Даже водителя. Подъехала еще одна машина, кто-то из нее вышел, и она уехала. Петр задремал, день был насыщенным и долгим: между Москвой и Новосибирском – четыре часа разницы. Так что сутки у него были на четыре часа длиннее обычных. Впрочем, теперь дремали все. Напряжение спало, операция близилась к завершению. Происходящее внутри этого странного дома их касалось только поскольку-постольку. Петра легонько толкнули в бок, он открыл глаза. К беседке шло три маршала, генеральный комиссар и Сталин. Все встали и приложили руки к головным уборам, отдавая воинское приветствие высшему командованию страны. Семен Михайлович представил всех Сталину. Тот поздоровался со всеми участниками операции, поздравил с успешным ее завершением. О каком «успехе» он говорит? Что он несет? Откуда такое шапкозакидательство? Меня просто трясло, и у Петра желваки ходили, и кулаки сжались так, что вены вздулись. Всё, все свободны. Петр, так и не сказав ни одного слова, что было на него совсем не похоже, двинулся в сторону ворот. Видимо, как и его мать, потерял последнюю веру в «руководство», и решил действовать самостоятельно.

– Генерал, останьтесь.

Генералы повернулись к руководству, так и не поняв, кого из них зовут, а капитан даже не повернул головы. Он-то свободен!

– Петр Василич, тебя!

Он повернулся и недоуменно посмотрел на Сталина.

– Да-да, генерал, вас! Не привыкли к званию?

– Я его не получал, товарищ Сталин.

– Все правильно, его присваивают после представления Верховному Главнокомандующему. Пройдемте. – Сталин показал рукой на боковой вход.

Вместе с ними пошел и Буденный. Подписывал представление он. Его креатура. Удобно обставленный кабинет, практически чистый стол. Сталин открыл верхний ящик стола и вынул оттуда личное дело.

– Как удалось так быстро добраться до Ростова, и почему именно туда, а не в Москву?

– Мой механик добыл в Соколовке перегоночные подвесные баки от «Аэрокобры» на 660 литров и с разбитой «Кобры» снял перекачивающий электронасос. Снял три пушки из четырех и загрузил только тридцать выстрелов. Этого хватило, чтобы перелететь в Новосибирск, там дозаправиться и сесть в Ростове.

– Четыре тыщи семьсот километров? Что-то слабо верится!