Родитель номер два

Он улыбнулся, и Марк подумал о том, как хорошо этот Захария осведомлен о взглядах городских жителей. Впрочем, суждение его было совершенно верным. Лучше и вправду не сообщать о том, что встречался с обитателями внешнего пространства, а то будет слишком много лишних вопросов. А потом на всю жизнь останется клеймо: «человек, вступивший в контакт с дикарями», пусть даже и не по своей воле.

Новость, сообщенная Захарией, была настолько же радостной, насколько и неожиданной. Настолько неожиданной, что даже не верилось…

– Вы нас отпускаете? – недоуменно уточнил Марк. – Но тогда в чем же была ваша цель? Зачем вы нас захватывали?

– А мы вас захватывали? – засмеялся Захария и дружески хлопнул Марка по плечу. – Вот уж не подумал бы, что вы так отнесетесь к приглашению в гости. По-моему, мы не причинили вам с другом никакого вреда и вообще не совершали никакого насилия. Просто взяли на руки и отнесли к нам в поселок.

Насчет насилия можно было бы поспорить, но Марк решил не связываться с этим, а все же прояснить главное: для чего?

– Да ни для чего, – снова пожал плечами Захария. – Вы думали, что мы вас сварим в котле и съедим? Или превратим в рабов? Но, как вы успели заметить, еды у нас достаточно, а в рабах мы не нуждаемся. Да это и неправильно – иметь рабов. Человек человеку – друг и брат.

Сказав это, Захария снова радостно засмеялся, а потом спросил:

– Вы готовы двигаться в путь? Сам я, конечно, не смогу вас сопровождать, но несколько наших братьев отведут вас к заводу. И очень скоро вы окажетесь в своем городе, куда так стремитесь, – в гнезде разврата и греха.

И тут молчавший до этого Аякс вдруг выкинул неожиданную штуку. Впрочем, такую ли неожиданную?

– А можно мне остаться? – внезапно спросил он. – Я бы не хотел возвращаться в город.

Наступила короткая пауза: Марк онемел, а Захария выжидал.

Убедившись в том, что Аякс умолк, он сказал:

– Любой человек может остаться у нас. Жить на свободе, вместе с природой, не грешить и вести добропорядочную жизнь – это право каждого человека. Но почему именно ты хочешь остаться?

Аякс покрутил головой, подумал, а затем ответил, переводя взгляд с Марка на Захарию и обратно:

– Мне незачем возвращаться в город. Ничего хорошего меня там не ждет. К тому же мне здесь понравилось. То, что я вижу, мне по сердцу. Наверное, я с самого детства мечтал о таком…

Марк успел прийти в себя от неожиданности и решил вмешаться.

– Ему нельзя оставаться у вас, – твердо сказал он. – Этот человек – преступник. Он арестован и должен предстать перед судом.

– Вот как? – удивился Захария. – Какое же преступление совершил твой друг?

– Он мне не друг, а арестованный, – упрямо повторил Марк. – Он убийца. Посуди сам, Захария: зачем вам оставлять у себя убийцу? Хочешь, чтобы он и у вас кого-нибудь убил?

Это был сильный ход, но он не сработал. Захария был вождем своего поселка, а значит – человеком опытным и не склонным слишком уж доверять словам, как бы они веско ни звучали…

Он чуть задумался, как бы взвешивая сказанное Марком, а затем спросил:

– Кого убил этот человек? За что убил? Это доказано? Он признался?

Марк рассказал о преступлении Аякса, а затем добавил:

– Мне кажется, тут не о чем спорить. Убийство – это преступление: так считается у нас, и так же считается у вас. Ты же сам говорил вчера, что жизнь священна. Тебя возмутило, что мы убили кабанов, а здесь речь идет о жизни человека. Разве не так?

Результат поверг Марка в смятение.

– Не так, – помотал головой Захария, и темные глаза его сверкнули. – Жизнь человека священна, и жизнь любого существа, в котором течет горячая кровь, тоже священна. Но если женщина совершила грех, то она не человек и муж может сделать с ней что угодно. Если он счел нужным умертвить ее – это его право.

Он повернулся к Аяксу.

– Твоя жена изменила тебе с другим мужчиной?

Тот кивнул и потупился.

– Супружеская измена – грех, – твердо отрубил Захария. – Ты правильно сделал, что уничтожил ее.

У Марка земля уходила из-под ног. Для него, как и для всех цивилизованных жителей Земли, понятия «грех» вообще не существовало. Из учебников истории было известно о том, что прежде, в далекие и дикие времена, понятие греха было, но эти времена давно прошли, уступив место цивилизованности и гуманизму.

А гуманизм гласит, что самое главное, самое важное – это человек и его удовольствия, исполнение его желаний. Все, что служит человеку удовольствием, – морально, а любые запреты – аморальны, потому что ограничивают свободу личности…

Вдруг Аякс заговорил снова. На этот раз он обращался только к Марку.

– Послушай, – сказал он. – Я мог бы тебе ничего и не объяснять, но мы с тобой вместе кое-что пережили, и мне почему-то хочется, чтобы ты меня понял. Дело даже не в том, что в городе меня ждет суровое наказание. Не такое уж оно и суровое, кстати: подумаешь – сошлют на завод-автомат, где не будет Царства… Да плевал я на ваше поганое Царство! Только идиоты могут увлекаться этой иллюзией настоящей жизни! Променять свою реальную жизнь на иллюзорное Царство – какая глупость!