Родитель, отстань от себя!

Я не увиливаю от ответа, просто часто поведение людей не имеет четкого объяснения. Как, например, невозможно объяснить, почему мы так к себе жестоки. И это нормально; не всегда нужно понимать причины происходящего, чтобы его (происходящее) изменить.

И все же склонность человека к самокритике и самоуничижению чаще всего объясняется сочетанием трех факторов: природа, воспитание, реальность (то есть наша жизнь сейчас). Читая ниже перечень факторов, усугубляющих самокритичный настрой, обратите внимание, что там нигде не написано: «Вы ужасный человек, никчемнее всех других». Я не устану повторять это до скончания дней (или до конца этой книги): вообще не важно, плохой вы родитель или хороший; если вы уверены, что вы — плохой, это вредное убеждение и дурное обращение с самим собой. Поскольку книга про пользу и хорошее обращение с собой, на этом и сосредоточимся.

Природа: человеку свойственно искать контакт, сравнивать себя с другими и преувеличивать масштабы катастрофы

Как бы безумно это ни звучало, у вторых стрел есть эволюционное преимущество. Люди запрограммированы на сохранение связи с общиной, и кажущееся бессмысленным поведение (в том числе самоуничижение) проистекает из этой первичной потребности в контактах. В доисторические времена самодовольных выскочек и тех, кто был со странностями или слишком выделялся из толпы, ждала одна судьба: их изгоняли из племени, и они в одиночестве бродили по саванне до первой встречи с голодным саблезубым тигром.

Так и вышло, что пещерные родители, которые не высовывались и старались быть как все, имели больше шансов остаться в племени и прожить достаточно долго, чтобы их малыши выросли и тоже научились не высовываться. И теперь, когда мы предаемся самоуничижению, пусть даже бессознательно, мы сохраняем за собой место в племени.

Самоуничижение в присутствии других родителей — один из способов наладить контакт с окружением. Еще один способ — быть как все, а для этого нужно быть в курсе, как эти «все» себя ведут: как кормят детей, укладывают их спать, учат завязывать шнурки, проверяют уроки. Другие родители могут помочь советом и сообщить важную информацию, но мы неизбежно сравниваем себя с ними, а сравнения никому еще не помогали (уж точно не тому, кто сравнивает). Подходить к каждому взаимодействию с измерительной лентой не слишком приятно, но мы все равно продолжаем это делать, ведь так проще всего установить, поддержать и даже повысить свой социальный статус.

Самокритика и постоянные сравнения, несомненно, вредны. Даже если мы не верим всему, что говорит наш внутренний голос, даже если не считаем себя плохими родителями, чем чаще мы повторяем про себя какое-то утверждение, тем сильнее начинаем в него верить.

Сохранять связь с общиной жизненно важно, но лишь при условии, что эта община состоит из реальных людей, честно и искренне делящихся своим опытом, и что в рамках этой общины вы можете почувствовать себя частью племени. Это ощущение способно возникать и по пути на репетицию детского оркестра вместе с другими родителями, и в искреннем разговоре с друзьями. Но оно вряд ли появится, если ваша община — то есть люди, с которыми вы невольно себя сравниваете, — состоит только из экспертов по родительству и мамочек из соцсетей, живущих совершенно в другом мире и имеющих доступ к другим ресурсам; из тех, кто делится лишь тщательно отобранными и отфотошопленными кадрами из своей жизни, которая не имеет ничего общего с вашей.

Советы этих людей могут быть полезными и релевантными, а могут быть той самой картой, на которой написано, что вы ужасный родитель. Трудно считать себя хорошим, когда смотришь ролик счастливой мамы, которая с улыбкой кормит послушных детей брюссельской капустой и рассказывает, как за один день избавилась от хлама в квартире и пробежала свой первый марафон меньше чем за пять часов. Сравнивать себя с такими людьми — все равно что сравнивать себя с картошкой или пандой.

Презрение к себе и сравнение с окружающими не вредили бы нам так сильно, если бы мы умели замечать эти мысли, отпускать их, а не заглатывать наживку (этому вас и научит эта книга).

Но есть и еще один фактор — свойство людей преувеличивать масштабы катастрофы, предполагать самое худшее. Проблема не в том, что люди любят себя наказывать, просто наш мозг запрограммирован выискивать, замечать и запоминать угрозы и неудачи, как реальные, так и воображаемые. Это неприятно, но разумно: выжили те пещерные люди, кто, увидев извивающуюся штуку на земле, решил, что это змея, а не палка, и отпрыгнул в сторону, а не те, кто наклонился ее подобрать. Тревожные пещерные люди запомнили и многократно проиграли в уме ситуацию с палкой и змеей и, в следующий раз увидев на земле похожий предмет, реагировали быстро и решительно. Их дети имели больше шансов выжить, а с точки зрения эволюции это и есть смысл нашего сущест­вования.