Родительный падеж

— Да, интересная история о французских конфетах, — улыбнулась Ирина. — И смешная, и грустная, и поучительная, наверное. Каждый идет своим путем. Но главное — идти. Мой Антон влюбился в автомобили, кто бы мог подумать! И вот, потаксовав, собрался работать у знакомого на СТО. Тот обещал взять, подучить, команда там неплохая, все больше появляется иномарок в городе, всем нужен ремонт, парни деньги зарабатывают, хоть и мало кто в механики собирался. Вот такое «се ля ви».

— Мне уже позже говорил один американец: «У нас плохой работы нет. Или работа есть — и это хорошо, — или ее нет». Вот и я думаю — умный человек и с руками не пропадет. Если, конечно, не усядется на чужую шею со своей ностальгией об утраченных советских перспективах. Ой, засиделись мы! С наступающим Восьмым, Ирочка!

* * *

— Светланка, привет! Это Ира. Прости, теперь уже я замоталась, хоть и есть твой номер, а дотянула аж до Международного женского! Поздравляю тебя и доченьку твою! Как вы там?

— Спасибо, ничего, живем. Малая сейчас в Умани, у бабушки.

— Поехала бабушку поздравить? — пошутила Ирина.

— Да, примерно так, — как-то невесело ответила Светлана и сменила тему разговора. — Вас тоже с женским днем! Пирожков напекли? Опять гости будут?

— Медовик испекла, полночи провозилась. Мои любят. Правда, муж сегодня работает до вечера, а кума зайдет с крестником. — Ирина засмеялась. — Так вышло, что мы, комсомольцы, все тут перекумились — кто мне ребенка крестил, кому я.

— Ну и хорошо, хоть люди вокруг тебя, друзья есть, гости придут, это здорово.

— И вы приходите, хоть и без Леси. Я не перепутала — Леся ж твоя малая? А то это уже не смешно — так и не встретились ни разу! Ты чем так занята?

— Да так… Работаем много. Вернее… — Светлана запнулась, а потом продолжила: — Работали. Сейчас думаю что-то менять в жизни. Как-нибудь при встрече поговорим. Не в праздничный же день и не по телефону! Целуй малую!

— Хорошо, Светланка, у нас уже какая-то странная традиция — праздничный перезвон раз в несколько лет! — улыбнулась Ирина. — Поздравляю еще раз! Не пропадай!

— Не пропаду, — пообещала Светлана, положила трубку и повторила уже сама себе: — Не пропаду!

* * *

— Наташ, это я. У вас какие планы на выходные?

— Да собираемся с Николкой на кладбище, ты ж знаешь — «гробки», нужно отца проведать, куличик, яиц понести, по-христиански. Я перед католической Пасхой была, прибрала на могилке, а это думали вдвоем с сыном съездить, а ты чего спрашиваешь, Ир?

— Да снова что-то там… Друг Антона позвонил, тот, что в МВД работает… ну, ты понимаешь — пожары там в лесах, ветер оттуда, дальше сама знаешь — как обычно: форточки не открывать, белье на балконе не сушить, желательно с детьми на улицу не высовываться.

— Боже мой… Опять? Да оно всегда, только «гробки», так несчастные люди пробираются в свои покинутые края, чтоб посидеть возле родных могил. Куличи, яйца, свечки… Да можно их понять. Я и не знаю, как пережила бы такое — чтоб из родного дома раз и навсегда, без права вернуться в прежнюю жизнь. Я бы просто умерла от ностальгии! Оно ж ночами будет сниться до конца жизни… Еще и не пропускают в зону, они добираются сами, как партизаны. А потом от тех свечек и костров горят радиоактивные леса и ветер несет ту чуму на нас, еще горе сеет, будто его мало… И когда оно кончится? Не первый год форточки закрываем и прислушиваемся к новостям и сплетням.

— Ой, Наталка… Умные люди говорят, что на наш век радиации хватит. А что уж она несет — того никто не знает. Иногда кажется, что все мы словно лабораторные мыши в чужих руках. Ну, не грусти, что тут поделаешь? Я предупредить звоню, лучше не высовывайтесь эти дни, зачем нарываться? Хочешь, приходите к нам, будем тут как-то развлекаться, хотя дома сидеть в такие весенние дни неестественно.

— Да нет. Если не поедем на кладбище, то уж будем дома. Посидим вдвоем тихонько. У Николки конструктор и книжки, а я хотела порисовать, чего-то душа просит. Передача была о мастерице, которая рисует батик. Ты слышала такое слово? Ой, красота! По шелку. Но там сложная технология, и ткань не всякая подходит, и краски нужны специальные, затем рисунок закрепляют, чтоб можно было потом стирать. Вот бы мне научиться! Я просидела возле экрана как зачарованная, пока рассказывали. Ну, не с нашим счастьем. Правда, такая охота взяла порисовать, да все некогда было. Вот пеленки Николкины нашла, кому они еще сгодятся? Возьму и поразрисовываю. Нормальные люди скажут — дура баба, таким играется. Да перед кем мне отчитываться? И кому от этого плохо?

— Да что ты, Наташ! Наоборот, говорят, творчество снимает стресс и реализует человека как личность! Рисуй, если душа просит. Заказываю букет! Ну, бывай, еще позвоню. Держитесь!

* * *