Родительный падеж

Вечером Антон рассказывал в кухне, как его дела на СТО, какую чудную японскую машину с правым рулем пригнал в ремонт артист нашего оперного театра. Ирина удивляется, что муж так увлекся автомобилями, раньше за ним этого не замечалось. Правда, и машины своей у них не было, вот и охоты с ней играться тоже. Но ведь Антон технарь по образованию, ему железо ближе, чем филологу. Ирина радовалась, что все при деле, что уже не так угнетает мужа несостоявшаяся с развалом Союза карьера ученого, что не увязли они в безысходности, и хотя где-то и поступились своими юношескими мечтами, но не под церковью оказались, — что-то делают, куда-то движутся. Вот еще в такси Антон поработал — тяжело, но интересно, и город хорошо изучил, и сколько историй рассказывал. Правда, и нападение пережил, когда два парня всю дневную выручку отняли да еще по шее надавали… Хорошо, что машину не забрали… Вот такая жизнь — чего только не случается.

Вдруг зазвонил телефон, Ирина выбежала из кухни в коридор, схватила трубку:

— Алло! Алло! Не слышу! Кто говорит?

Антон вышел следом — кто бы это мог звонить в десять вечера? Хоть бы ничего ни с кем не случилось. И тут Ирина, сделав круглые глаза, перешла на французский и, размахивая рукой, подбирая слова, заговорила. Она говорила громко, эмоционально, иногда смеялась, а Антон, прислонившись плечом к стене, удивленно наблюдал за этой сценой — какой-то незнакомой казалась ему франкофонная жена. Взволнованная, возбужденная, она произносила фразы довольно быстро, сбивалась, извинялась, поправляла волосы на лбу, глаза ее блестели, на щеках проступил румянец, а из всех слов муж понимал только «уви», то есть «да», «пардон», «мерси» и имена «Натали» и «Николя», которые она повторила раз пять за разговор.

Наконец Ирина повесила трубку, пожала плечами, развела руками и сказала:

— Это был Жан-Поль.

— Бельмондо? — хмыкнул Антон.

— Да нет! — Ирина ткнула его кулаком в плечо. — Ну, тот, который в прошлом году приезжал с гуманитарной миссией, ну помнишь, у нас ночевали Андре и Моник, а Жан-Поля я к Наталье пристроила, она еще волновалась, как они общаться будут.

— А, этот очкарик? Да, помню. Да вроде как-то нашли общий язык. Хотя они тогда все были такие уставшие, что упали замертво и уснули до утра.

— Ага! Это наши уснули. А Наталья говорила, что они часов до двух ночи проговорили! — засмеялась Ирина.

— Ого! Так, может, просватаешь куму за француза? И будут у нас свои люди в Европе, — тоже засмеялся Антон.

— А кто знает, как оно обернется! Вот он приветы ей передавал и пакетик какой-то для Николки передал, когда следующие гуманитарщики оттуда ехали! — Ирина поводила пальцем перед носом мужа.

— Так еще бы желательно, чтобы тот Бельмондо был одинок, без детей и очень богатый!

— Подробностей не знаю, но что он приглашает летом Николку к себе, во французскую провинцию, оздоровиться и продышаться от нашего Чернобыля — это факт! — выдала новость Ирина.

— Ничего себе! А как же кума его отпустит? Да еще и с ногой там не очень…

— Да никак не отпустит! — засмеялась опять Ирина. — Потому что он ее тоже приглашает!

— Оба-на! — развел руками Антон. — Ну, так звони куме и говори, какие учебники купить, спешить надо!

— Да нет, пускай спит, а то после такой новости точно ночь не заснет, — улыбнулась Ирина. — А с учебниками — это дело второе. Была бы мотивация, а уж способ выучить язык найдется!

* * *

Несмотря на все страхи и отговорки Натальи о деньгах, неудобстве положения бедных родственников и куче дел дома перед поступлением в первый класс, Ирина потихоньку уговорила ее принять приглашение француза.

— Ты ж не навязываешься? Сама не набиваешься? Если человек хочет сделать доброе дело, то почему бы и не согласиться? О ребенке подумай! И когда еще у тебя будет шанс устроить Николке такой отдых? А перед началом учебы — самое то!

— Да ясно, что мы о таком и мечтать не могли, но чего это он должен на нас тратиться? Да и не такие уж мы знакомые, чтобы так вдруг упасть человеку на голову…

— Наташ, сейчас много детей ездит, ты же знаешь — есть специальные организации, которые принимают чернобыльских детей в семьи, везут их отсюда автобусами, причем не только во Францию, везде есть добрые люди. И понимаешь тогда, что мы не в железном мешке живем, а что есть на планете какое-то человеческое сообщество и ты не остаешься наедине со своими проблемами… Правда, немало попримазывалось к тем организациям — не такие уж и нуждающиеся, не такие уж и больные. Те же французы спрашивали, как распределяется помощь, по какому принципу формируются группы детей, которые едут к ним в семьи. Может, потому они предпочитают личное общение и помощь не абстрактному ребенку, а конкретно твоему сыну, у которого нет отца и здоровье тоже не ахти. Кстати, вдруг вы сможете там получить консультацию европейского ортопеда? Может, это его шанс, Наташа!

Последний аргумент был самым убедительным, и женщина согласилась. Когда Господь посылает шанс, то, наверное, не использовать его — грех или глупость. Начали собирать бумаги.