Родительный падеж

Муж тот самый, первый. Хотя брак второй. Вот такой каламбур. У многих знакомых женщин в возрасте за сорок уже не первый брак, соответственно, и муж, а у нее так.

Вернувшись из роддома в первые дни нового года вместе с Максимом, который пришел забрать ее с ребенком из больницы, она заметила, как он трепетно относится к малышке, как не может надышаться на тогда уже бывшую жену, выслушала его покаяния и признание, что он однолюб, предположила, что отцовство и правда сможет все изменить в их жизни, и разрешила Максиму остаться. Все-таки ребенку не помешает иметь отца. Еще и родного. А через пару месяцев они снова зарегистрировали брак. Более того, мать Максима посоветовала еще и обвенчаться. Странно это было, но — сделали.

Надо сказать, что Светлана никогда не считала Максима плохим человеком. Но жизнь показывает, что хороший человек — это не профессия. Отсутствие характера, какого-то стержня внутри — это была, наверное, черта, которая выпала ей в комплекте к «хорошему человеку» и отравляла жизнь семьи. Ему бы родиться женщиной, прожить за спиной у энергичного мужа, воспитывать детей, мыть полы и жарить картошку на всю семью. Но от главы семьи ожидалось нечто иное. В решительные моменты Максим только пожимал плечами, разводил руками и произносил: «Ну, что тут поделаешь?» Иногда, правда, он рассуждал вслух о том, как было бы хорошо удрать из этой страны куда подальше, и подробно объяснял, почему «там» жить лучше, чем «тут». Он любил книги, помогал по хозяйству, гулял с Лесей на площадке и читал ей, но на работу ходил, потому что «должен», и как-то без большого сожаления пережил сокращение в трудные времена. Жизнь требовала решений и действий, но ни на то, ни на другое Максим был не способен. Он был тихий, мягкий и неконфликтный, что само по себе и хорошо, но это не едят.

У каждой семьи должна быть голова. Уставшая от безрезультатных попыток стимулировать мужа к действиям, Светлана осознала, что ее семье, чтобы выжить, придется иметь голову с женским лицом. И впряглась… Иногда руки опускались от усталости и отчаяния, от простого женского желания опереться на сильное мужское плечо. Ей хотелось иметь единомышленника, соратника, с которым в паре «один плюс один» они составляли бы куда больше, чем два. Иногда брало зло и хотелось, как в юности, поставить крест на этом симбиозе, где она ощущала себя мужиком в юбке, но это уже было не смешно — разводиться со своим мужем дважды. Тем более что Леся любила отца, да и сам он очень боялся потерять «своих девочек» и, собственно, ничего плохого не делал. Он просто плыл по течению в русле, которое прокладывала жена.

— Ну, что тут сделаешь? Такие трудные времена… Государство нас предало, — говорил Максим, опять беспомощно разводя руками.

Когда стало невмоготу, Светлана, имея инженерное образование и опыт проектировщика тепловых сетей, должна была, как и многие тогда, пойти на базар. И так уж вышло, что не на книжный, а на продовольственный. Спозаранку таская ящики с овощами и катая железные бочки с подсолнечным маслом, летом в жару по пыли и базарному мусору, а зимой по снегу в фуфайке, валенках, вязаной шапке и трех парах рейтуз, она чувствовала себя как на войне, будто подносила кому-то боеприпасы, и говорила себе, что вот-вот, еще немного — и все наладится, враг будет побежден и жизнь станет другой. Так прошел год.

Она курила, пила в мороз по пятьдесят граммов «для согрева» с «коллегами», с ними же праздновала на ящиках за немудреным угощением чьи-то дни рождения и поминки, научилась отшивать бранью обнаглевших босяков, которые цеплялись и спорили, а между делом воровали товар, приобщилась к упрощенному базарному юмору, потому что только его и понимали грузчики и шоферы, которые любили потрепаться и поприставать, а также менты, которые будто бы приглядывали за порядком, но тоже снимали свою мзду с каждого места и приставали к «девочкам». А еще были рэкет и запугивание. Порча товара и угрозы оружием. И куда-то в нужный момент исчезали менты, а «девочки» оставались один на один с наглыми бритоголовыми «мальчиками», чтобы защитить хозяйский товар, поскольку знали: в случае чего шеф тоже по головке не погладит.

После одного такого «наезда» от имени местных авторитетов, для «науки» трижды простреливших ее бочку с подсолнечным маслом, из которой тут же брызнули на снег три струи янтарной жидкости, а еще выливших на ее товар бутылку бензина, Светлана будто очнулась. У нее наконец лопнуло терпение, и сидение доброго мужа дома с Лесей, когда она тут, на передовой, показалось откровенно ненормальным. Да, он заботился о ребенке, готовил еду, жалел жену, потому что видел, как трудно ей приходится. Он даже работал за условные деньги диспетчером на домашнем телефоне — принимал звонки агентства недвижимости и раз в день передавал заявки в офис, но то были теплые и защищенные тылы. А передовую держала жена. В тот день, когда на базаре стреляли, она решила что-то менять.