Родная кровь

Казалось бы, всё до крайности прозрачно: тебя не хотят видеть рядом с собой – ты не появляешься рядом с тем, кто тебя не желает видеть. Но Пауль оказался твердолобым и, к моему разочарованию, достаточно быстро опустился до банального идиотизма. Он почему-то решил, что если не будет давать мне прохода, тогда я не просто захочу к нему вернуться, но даже смогу его полюбить – он даже не учитывал того факта, что полюбить его я не смогла даже в процессе существования наших непродолжительных отношений, продержавшихся всего лишь чуть более семи месяцев! Он стал караулить меня у подъезда моего дома и даже у дверей квартиры, стал появляться рядом со мной в самых неожиданных местах – в продуктовых магазинах, супермаркетах, аптеках, парикмахерских, кинотеатрах – и при каждой встрече жаждал разговора. Уже спустя две недели после разрыва с ним я поняла, что смена номера телефона для меня неизбежна, а ещё спустя месяц осознала, что если что-то и сможет спасти меня от разборок у подъезда моего дома, так это побег. В последние недели перед переездом в Роар Пауль стал не просто надоедать мне своим постоянным присутствием и неприкрытой слежкой за мной, но стал хватать меня за руки и за плечи… Я опасалась того, что однажды мне не поможет ни присутствие родителей или соседей, и он всерьёз нападёт на меня. Я осознавала, что этот человек, который, если копнуть глубже, не смог стать идеальным мужчиной ни для одной из своих бывших официальных жён и ни для одной из своих дочерей, скорее всего имеет проблемы с тормозами и понятием здоровых отношений. Поэтому, когда он впервые схватил меня за плечи, чтобы остановить меня от желания скрыться в подъезде, я поняла, что от него будет не просто сложно отделаться, но даже опасно. И потому в Роар я переезжала в одиннадцать часов ночи. Потому что с десяти часов ночи до восьми часов утра за моим домом не велась слежка.

Глава 26. Пейтон Пайк. 04 октября – 09:00.

Пришлось заставить Арнольда поработать ночью, но его бессонница того стоила – уже к девяти часам утра Рид был просвещен в вопросе частной жизни Пауля Дэвиса настолько хорошо, словно собирался стать его личным биографом.

– Пауль Дэвис, сорок семь лет, не женат, дважды разведён, имеет четверых дочерей, по две от каждого брака. Двадцать четыре года прожил в Нью-Йорке, после чего переехал в Куает Вирлпул, где проживал последние пять лет, но, судя по последней информации, с середины сентября он перебрался в Роар, снимает здесь двухкомнатную квартиру в центре, – автоматической очередью докладывал Рид, стоя перед моим рабочим столом, за которым я сидела внимательно слушая своего собеседника, отложив в сторону ручку с блокнотом.

– Полжизни провёл в мегаполисе, чтобы потом вдруг забраться в такое захолустье, как Куает Вирлпул, – сдвинула брови я, вспоминая провинциальный городок с населением в семь тысяч человек, в котором я за всю свою жизнь бывала только трижды, один раз по просьбе Астрид подвезти её посреди ночи к её родителям, потерявшим пса. Нью-Йорк и Куает Вирлпул – две противоположности, которые рядом могли бы стоять только в обозначении территории США, так как больше ничего общего между ними не было.

– Двадцать четыре года Дэвис проработал в «JPMorgan Chase»* на невысокой, но тем не менее престижно оплачиваемой должности, однако был уволен по причине участившихся случаев опозданий, – отвечал на мой вопрос Рид (*«Джей Пи Морган Чейс» – американский финансовый холдинг, образовавшийся в результате слияния нескольких крупных банков США. Штаб-квартира банка находится в Нью-Йорке, на Манхэттене.). – За два десятилетия жизни в Нью-Йорке наш клиент скопил некоторое состояние, которое в провинции обещало автоматически превратиться в настоящее богатство, что, судя по всему, и стало одной из причин, по которой он переехал в Куает Вирлпул, где заранее нашел себе рабочее место в банке. Вторая возможная причина – сложные отношения во втором браке, которые вскоре после переезда закончились официальным разводом.

– Ты умалчиваешь, – прищурилась я, видя насквозь своего напарника, недвусмысленно скрестившего руки на своей груди. Сегодня Арнольд пришёл на работу в чёрной рубашке, которая сильно контрастировала с его светлой кожей, что было особенно заметно из-за закатанных рукавов, оголяющих его объёмные предплечья, на которых проступали крупные голубоватые вены – признак того, что накануне парень вновь терроризировал тренажерный зал своей известной на весь наш отдел тренировкой, подразумевающей тотальную атаку всех мышц. Как-то раз я попробовала выполнить в зале программу Рида, но остановилась на её половине, поняв, что лучше вовремя остановиться, нежели невовремя сломаться. – Последние двадцать девять лет этого человека ясны, – продолжала я, – но что с началом его жизни? Что можешь сказать о периоде его жизни с нуля до восемнадцати лет?

– Пауль Дэвис сирота. Родители неизвестны. Мальчика оставили в картонной коробке на ступенях местного детского сада.

– Ты сказал “местного”? – моя спина мгновенно непроизвольно выпрямилась.